)

Николай Михайлович Пржевальский! Его имя и путешествия в дебри Азиатского материка снискали ему неувядаемую славу. Во второй половине прошлого столетия, когда проводил свои географические исследова ния Пржевальский, о нем писали русские и иностранные газеты и жур налы, прославлявшие его подвиги в пустынях и горах Центральной Азии и отмечавшие его вклад в науку.
Есть ученые, труд которых оставил глубокий след в науке. Проходят десятилетия, но не умирает память о них; наоборот, еще ярче вырисовы вается их величие, неутомимость, страсть, упорство в достижении цели. К таким ученым относится и Николай Михайлович Пржевальский, со дня смерти которого прошло ровно 70 лет (умер в городе Караколе, ныне Пржевальске, центре Иссык-Кульской области, Киргизской ССР, 20 октября ст. ст. 1888 года).
В наши годы был создан большой художественный цветной фильм, показавший жизнь ученого, вновь изданы его сочинения, опубликовано много книг о его жизни и работе. О труде путешественника, пионера-исследователя великих пустынь Гоби и Такла-Макан, высочайшего Ти бетского нагорья и вечноснежных хребтов Тянь-шаня, Нань-шаня и Куэнь-луня Николай Михайлович рассказал в пяти книгах, имевших большой успех как в России, так и в других странах. Сочинения Прже вальского издавались и за рубежом на многих языках: немецком, анг лийском, французском, чешском.
Эти книги и теперь читаются с увлечением, но они очень большие и местами перегружены специальными сведениями.
Поэтому Государственное издательство детской литературы решило издать записки путешественника в сокращенном виде в одном томе, в котором приводятся описания всех пяти путешествий: уссурийского и четырех центральноазиатских. В неприкосновенности сохранен язык ав тора. Географические названия на картах даны в современной транс крипции. В конце книги даны таблицы перевода старых русских мер в метрические.

Дорог и памятен для каждого человека тот день, в который осуществляются его за ветные стремления, когда после долгих препятствий он видит наконец достижение цели, давно желанной.
Таким незабвенным днем для меня было 26 мая 1867 года, когда, получив служебную командировку в Уссурийский край и наскоро запасшись всем необходимым для предстоящего путешествия, я выехал из Ир кутска по дороге, ведущей к озеру Байкал и далее через все Забайкалье к Амуру.
Миновав небольшое 60-верстное расстоя ние между Иркутском и Байкалом, я вскоре увидел перед собой громадную водную гладь этого озера, обставленного высокими горами, на вершине которых еще виднелся местами лежащий снег.
Летнее сообщение через Байкал произ водилось в то время двумя частными купе ческими пароходами, которые возили пассажиров и грузы товаров. Пристанями для всех пароходов служили: на западном бе регу озера селение Лиственничное, лежа щее
у истока реки Ангары, а на восточном Посольское, расстояние между которыми около 90 верст.
Во время лета пароходство производи лось правильно по расписанию; но зато осе нью, когда на Байкале свирепствуют силь ные
ветры, скорость и правильность сообщения зависели исключительно от состояния погоды.
Кроме водного сообщения через Байкал, вокруг южной оконечности этого озера су ществует еще сухопутное почтовое, по так называемой кругобайкальской дороге, устро енной несколько лет назад. Впрочем, летом по этой дороге почти никто не ездит, так как во время существования пароходов каж дый находил гораздо удобнее и спокойнее совершить переезд через озеро.
На одном из таких пароходов пере брался и я на противоположную сторону Байкала и тотчас же отправился на почто вых в дальнейший путь.
Дружно понеслась лихая тройка, и бы стро стали мелькать различные ландшафты: горы, речки, долины, русские деревни, бурятские улусы...
Без остановок, в несколько дней, проехал я тысячу верст поперек всего Забайкалья до селения Сретенского на реке Шилке, откуда уже начинается пароходное сообщение с Амуром.
Местность на всем вышеозначенном про тяжении носит вообще гористый характер, то дикий и угрюмый там, где горы покрыты дремучими, преимущественно хвойными ле сами, то более смягченный там, где рассти лаются безлесные степные пространства.
Последние преобладают в восточной части Забайкалья по Ингоде, Аргуни и, нако нец, по Шилке.
В таких степных местностях, представ ляющих на каждом шагу превосходные пастбища, весьма обширно развито всякое скотоводство, как у наших русских крестьян и казаков, так и у кочевых бурят, извест ных в здешних местах под именем "братских".
Однако Забайкалье произвело на меня не совсем благоприятное впечатление.
Суровый континентальный климат этой части Азии давал вполне знать о себе, и, не смотря на конец мая, по ночам бывало так холодно, что я едва мог согреваться в полу шубке, а на рассвете 30-го числа этого ме сяца даже появился небольшой мороз и земля по низменным местам покрылась инеем.
Растительная жизнь также еще мало была развита: деревья и кустарники не вполне развернули свои листья, а трава на
песчаной и частью глинистой почве степей едва поднималась на вершок и почти вовсе не прикрывала грязно-серого грунта.
С большой отрадой останавливался взор только на плодородных долинах рек Се ленги, Уды, Кыргылея и др., которые уже были покрыты яркой зеленью и пестрым ковром весенних цветов, преимущественно лютика и синего касатика.
Даже птиц по дороге встречалось срав нительно немного, так как время весеннего пролета уже прошло, а оставшиеся по большей части сидели на яйцах.
Только кое-где важно расхаживал оди нокий журавль или бегали небольшие стада дроф, а на озерах плавали утки различных пород. Иногда раздавался звонкий голос ле бедя-кликуна, между тем как знакомый ев ропейский певец жаворонок заливался в вышине своей звонкой трелью и сильно оживлял ею безмолвные степи.
С перевалом за Яблоновый хребет, глав ный кряж которого проходит недалеко от областного города Читы и имеет здесь до 4000 футов абсолютной высоты, характер местности несколько изменился: она сдела лась более открытой, степной.
Вместе с тем и сам климат стал как будто теплее, так что на живописных берегах Ингоды уже были в полном цвету боярка, шиповник, черемуха, яблоня, а по лугам кра совались касатик, лютик, лапчатка, одуван чик, первоцвет и другие весенние цветы.
Из животного царства характерным яв лением этой степной части Забайкалья слу жат байбаки, или, по-местному, тарба ганы, небольшие зверьки из отряда грызу нов, живущие в норках, устраиваемых под землей.
Впрочем, большую часть дня, в особен ности утро и вечер, эти зверьки проводят на поверхности земли, добывая себе пищу или просто греясь на солнце возле своих нор, от которых никогда не удаляются на большое расстояние. Застигнутый врасплох, тарба ган пускается бежать что есть духу к своей норе и останавливается только у ее отвер стия, где уже считает себя вполне безопасным. Если предмет, возбудивший его страх, например человек или собака, находится еще не слишком близко, то, будучи крайне лю бопытен, этот зверек обыкновенно не пря чется в нору, но с удивлением рассматри вает своего неприятеля.
Часто он становится при этом на задние лапы и подпускает к себе человека шагов на сто, так что убить его в подобном положении пулей из штуцера для хорошего стрелка довольно легко. Однако, будучи даже смертельно ранен, тарбаган все же успеет заползти в свою нору, откуда его уже нельзя иначе достать, как откапывая. Мне самому во время проезда случилось убить несколько тарбаганов, но я не взял ни одного из них, так как не имел ни времени, ни охоты заняться откапыванием норы.
Русские вообще не охотятся за тарбага нами, но буряты и тунгусы 1 промышляют их ради мяса и жира, которого осенью старый самец дает до пяти фунтов.
Мясо употребляется с великой охотой в пищу теми же самыми бурятами и тунгу сами, а жир идет в продажу.
1 В наше время тунгусы известны под именем эвенков. (Примеч. редактора.)
Добывание тарбаганов производится различным способом: их стреляют из ружей, ловят в петли, наконец откапывают поздней осенью из нор, в которых они предаются зимней спячке.
Однако такое откапывание дело нелег кое, потому что норы у тарбаганов весьма глубоки и на большое расстояние идут из вилисто под землей. Зато, напав на целое общество, промышленник сразу забирает иногда до 20 зверьков.
Утром 5 июня я приехал в селение Сре тенское. Однако здесь нужно было про ждать несколько дней, так как пароход не мог отходить за мелководьем Шилки.
Пароходство в Сретенске начинается, как только Шилка очистится ото льда, что бы вает обыкновенно в конце апреля или в начале мая, и оканчивается в первых числах октября следовательно, продолжается пять месяцев.
Большой помехой этому пароходству служит мелководье Шилки, которая имеет на перекатах менее 3 футов глубины, так что пароходы не могут отправляться в путь и должны ожидать прибыли воды.
Кроме того, при малой глубине и очень быстром течении плавание здесь довольно опасно, и пароходы иногда садятся на мель, даже делают себе пробоины.
Последнее удовольствие суждено было испытать и мне, когда, наконец, 9 июня пароход вышел из Сретенска и направился вниз по Шилке.
Не успели мы отойти и сотни верст, как этот пароход, налетевши с размаху на ка мень, сделал себе огромную пробоину в подводной части и должен был остановиться для починки в Шилкииском заводе, возле которого случилось несчастье.
Между тем вода в Шилке опять начала сбывать, так что пароход, и починившись, мог простоять здесь долгое время; поэтому я решился ехать далее на лодке.
Пригласив с собой одного из пассажи ров, бывших на пароходе, и уложив кое-как свои вещи на утлой ладье, мы пустились вниз по реке.
Признаюсь, я был отчасти рад такому случаю, потому что, путешествуя в лодке, мог располагать своим временем и ближе познакомиться с местностями, по которым проезжал.
Вскоре мы прибыли в казачью станицу Горбицу, откуда до слияния Шилки с Аргунью тянется на протяжении 200 верст пустынное, ненаселенное место. Для поддер жания почтового сообщения здесь располо жено только семь одиноких почтовых домиков, известных по всему Амуру под метким именем "семи смертных грехов".
Действительно, эти станции вполне за служивают такого названия по тем всевоз можным неприятностям, которые встречает здесь зимой каждый проезжающий как относительно помещения, так и относительно почтовых лошадей, содержимых крайне небрежно и едва способных волочить свои собственные ноги, а не возить путников.
На всем вышеозначенном 200-верстном протяжении берега Шилки носят дикий, мрачный характер. Сжатая в одно русло шириной 70-100 сажен, эта река быстро стремится между горами, которые часто вдвигаются в нее голыми, отвесными утесами и только изредка образуют неширокие пади и долины.
Сами горы покрыты хвойными лесами, состоящими из сосны и лиственницы, а в иных местах, в особенности на так называемых россыпях, то есть рассыпавшихся от выветривания горных породах, совершенно обнажены.
Хотя животная жизнь в здешних горных лесах весьма обильна и в них водится множество различных зверей: медведей, сохатых, изюбров, белок, кабарги и отчасти соболей, но все-таки эти леса, как вообще все сибирские тайги, характеризуются своей могильной тишиной и производят на непривычного человека мрачное, подав ляющее впечатление.
Даже певчую птицу в них можно услышать только изредка: она как будто боится петь в этой глуши.
Остановишься, бывало, в таком лесу, прислушаешься, и ни малейший звук не нарушает тишины. Разве только изредка стукнет дятел или прожужжит насекомое и улетит бог знает куда. Столет ние деревья угрюмо смотрят кругом; густое мелколесье и гниющие пни затрудняют путь на каждом шагу и дают живо чувствовать, что находишься в лесах девственных, до которых еще не коснулась рука человека...
Несколько оживленнее были только горные пади, где показы вался лиственный лес, и редкие неширокие луга по берегам Шилки там, где горы отходили в сторону на небольшое расстояние. Травя нистая флора таких местностей была весьма разнообразна и явля лась в полной свежести и красоте.
Замечательно, что, несмотря на половину июня, по берегам Шилки иногда еще попадался лед, пластами сажен в семьдесят длиной при толщине более 2 футов. Гребцы-казаки говорили мне, что тут можно встретить лед до начала июля, и это служит весьма красноречивой рекомендацией суровости здешнего климата.
Во время плавания по реке нам везде попадались различные птицы: кулики, утки, чомги, цапли, черные аисты, и, как страстный охотник, я не мог утерпеть, чтобы не выстрелить в ту или другую из них.
Обыкновенно я помещался на носу лодки и постоянно посылал приветствия всем встречающимся тварям то из ружья, то из штуцера 1, смотря по расстоянию.
Часто также случалось, что, заметив где-нибудь в стороне сидя щего на вершине дерева орла, я приказывал лодке привалить к берегу и сам шел подкрадываться к осторожной птице.
Такие остановки как нельзя более задерживали скорость езды; мой товарищ-пассажир сто раз каялся, что поехал со мной я сам давал себе обещание не вылезать больше из лодки и не ходить в сторону, но через какой-нибудь час вновь замечал орла или аиста, и повторялась та же история.
1 Штуцером называют простую нарезную винтовку, заряжавшуюся с дула. (Примеч. редактора.)

Однажды мне посчастливилось убить даже кабаргу, которая переплывала через Шилку. Вообще кабарги здесь очень много по скалистым утесам и каменистым россы пям в горах, но это зверь весьма чуткий и осторожный, так что убить его очень трудно.
Местные жители добывают кабаргу, устраивая в лесах завалы из валежника и делая в них сажен через пятьдесят проходы, в которых настораживаются бревна. Встре чая на своем пути такой завал, кабарга идет вдоль него, пока не найдет отверстие, в ко торое старается пролезть; в это время на стороженное бревно падает и давит зверя.
Кроме того, кабаргу, так же как и ко сулю, можно убивать на пищик, которым подражают голосу ее детеныша.
Мясо кабарги на вкус неприятно, но главная добыча от этого зверя, кроме шкуры, состоит в мешочке мускуса, который находится у самца на брюхе и ценится в здешних местах от одного до двух рублей".
Благодаря быстрому течению Шилки мы успевали, несмотря на частые остановки, проезжать верст по сто в сутки и 14 июня прибыли к тому месту, где эта река, сли ваясь с Аргунью, дает начало великому Амуру.
Последний имеет здесь не более 150 са жен ширины и, почти не изменяя характера берегов Шилки, прорывается через северную часть Хинганского хребта, который, как известно, отделяет собой Маньчжурию от Монголии. Как здесь, так и несколько далее река имеет общее направление к востоку до Албазина казачьей станицы, выстроенной 1 Речь идет о двух золотых рублях царской Рос сии. В XIX веке рубль представлял значительную сумму, особенно для охотничьего населения Восточ ной Сибири, жившего главным образом натуральным хозяйством. (Примеч. редактора.)

На месте бывшего городка, знаменитого ге ройской защитой в конце XVII столетия гор сти наших казаков против многочисленного китайского войска, их осаждавшего. В са мой станице до сих пор еще видны остатки валов прежнего
укрепления, а на острове противоположного берега реки сохранились следы китайской батареи.
Прибыв в Албазин, я застал там совер шенно неожиданно частный пароход, отхо дивший в город Благовещенск, и потому, оставив лодку, поплыл далее опять на па роходе.
Начиная отсюда вместе с поворотом Амура к югу изменяется и самый характер его течения. Взамен одного сжатого русла река разбивается на рукава и образует боль шие и малые острова, хотя ширина ее уве личивается немного, так что местами от одного берега до другого около полуверсты, а местами только сажен двести или даже того менее.
Быстрота течения все еще очень велика, и часто можно слышать особый, дребезжащий шум от мелкой гальки, которую катит река по своему песчаному и каменистому ложу.
Обе стороны Амура по-прежнему обстав лены горами, которые здесь уже гораздо ниже и носят более мягкий характер.
С изменением характера Амура изме няется характер и береговой растительности. В лесах начинает попадаться более лиственных деревьев и кустарников, несколько пород которых, как, например, дуб и ле щина, не встречаются во всей Сибири, но в первый раз появляются на Аргуни и на Амуре возле Албазина.
Чем далее к югу, тем более лиственные деревья замещают собой хвойные и ниже устья Кумары составляют главную массу лесной растительности.
По всему левому берегу Амура, начиная от слияния Шилки с Аргунью при Усть-Стрелочном пограничном карауле до города Благовещенска, поселён конный казачий полк, который вместе с другим, занимающим пространство от Благовещенска до Буреинских гор, составляет конную казачью бригаду в числе 7 400 душ обоего пола.
Эти казаки живут в станицах, зани маются земледелием и ежегодно выстав ляют на службу около 150 человек, но в слу чае нужды могут выставить до 800, то есть по 400 с каждого полка.
За исключением некоторых бедных ста ниц, казаки, сколько я слышал, живут до вольно порядочно, по крайней мере круглый год имеют собственный хлеб.
Кроме казаков, на верхнем Амуре встре чается два племени орочоны, кочующие по Шилке и Амуру до Албазина, и манегры, обитающие далее вниз, почти до устья Зеи.
Как те, так и другие занимаются исклю чительно охотой и рыбной ловлей, а потому кочуют с места на место, смотря по
времени года и условиям своего промысла.
Для меновой торговли с русскими купцами орочоны собираются ежегодно в декабре в долину реки Олдоя, одного из левых притоков верхнего Амура, а манегры в то же время приезжают на устье Кумары, куда являются маньчжуры со своими това рами.
Во время проезда я часто видал по берегам Амура берестяные юрты этих народов, прикочевавших сюда для ловли рыбы, преимущественно осетров и калуг, которые в это время идут вверх по реке для метания икры.
Услыхав шум пароходных колес, вся эта толпа обыкновенно выбегала на песчаный берег и смотрела на нас с изумленным любопытством.
Быстро катил мимо них пароход, и вслед за ним опять водворялась безмолвная тишина, постоянно царствующая в здешних местах и только изредка нарушаемая завы ванием ветра в вершинах деревьев, журчанием горного ручья или отрывистым криком какого-нибудь зверя и птицы...
Но по мере того как мы спускались к югу, делалась явственно заметна большая теплота климата и большее развитие растительной жизни.
Луга уже везде красовались множеством пионов и лилий, а по мокрым кустам сплошными полосами великолепного синего касатика; желтоголовник, синюха, ломонос, а по лесам ландыш, водосбор и кукушьи сапожки были также в полном цвету.
Миновав, наконец, известную замечательность верхнего Амура излучину Улус-Модонскую, где река, сделав дугу в 28 верст, снова подходит версты на две к прежнему месту, мы прибыли 20 июня в город Благо вещенск, лежащий в 2 верстах выше устья Зеи.
Этот город, место управления Амурской областью, вытянут более чем на 2 версты вдоль по берегу Амура, так что с первого взгляда кажется довольно обширным.
На самом же деле все, что здесь есть лучшего, стоит на берегу реки, отойдя от ко торой несколько сот шагов опять встречаешь пустую равнину.
Население Благовещенска, насчитываю щее до 3 500 душ обоего пола, составляют главным образом войска и служащие-чиновники; кроме того, есть также купцы, русские и китайские.
Последние торгуют разными мелочами в особых, рядом выстроенных деревянных лавках, которые как по наружному виду, так и по внутреннему содержанию ничем не от личаются от мелочных лавок на рынках на ших уездных городов.
Магазины некоторых из русских купцов довольно сносны по своему наружному виду, но зато дороговизна в них страшная и все товары обыкновенно продаются по тройной или, только в самых редких слу чаях, по двойной цене против своей номинальной стоимости.
В городе нет ни гостиницы, ни даже по стоялого двора, так что проезжающий, не имеющий знакомых, поставлен в самое затруднительное положение, не зная, где оста новиться и как продовольствоваться.
Приходится поневоле, бросив свою по клажу на произвол судьбы, ходить из дома в дом искать квартиры, которую можно найти с большим трудом у какого-нибудь отставного солдата, где за помещение через перегородку с хозяином с вас берут по рублю и более в сутки.
Между тем здесь иногда приходится жить недели две-три в ожидании отходящего по пути парохода.
Однако благодаря счастливой судьбе мне пришлось испытать подобное удовольствие только в течение двух суток, так как вскоре сюда пришел пароход, остававшийся для починки в Шилкинском заводе и теперь отправляющийся вниз по Амуру до Николаевска. Перебравшись на этот пароход, с большой радостью я оставил Благовещенск и поплыл далее.
Вскоре мы миновали устье Зеи, которая имеет здесь около 2 верст ширины; следова тельно, гораздо более, нежели сам Амур.
На левом берегу последнего, начиная от сюда вплоть до гор Буреинских, или, каких чаще называют, Малого Хингана, тянется сплошная равнина, имеющая частью луго вой, частью лесистый характер.
На правом берегу равнина с таким же характером спускается верст на пятьдесят ниже Благовещенска, но потом горы Илхури-Алинь, отошедшие было в сторону, снова придвигаются к реке и идут, не пре рываясь, на расстоянии 5-10 верст от ее берега.
По обе стороны Амура, верст на семь десят ниже Благовещенска, попадаются до вольно часто маньчжурские деревни и почти в середине этого расстояния на правом бе регу лежит город Айгунь (Сахалян Ула-Хотон), который вытянулся версты на две и мало чем отличается своим наружным видом от прочих маньчжурских деревень. Посередине этого города, в котором считается до 15 тысяч жителей, виднеется крепость, сделанная из толстых кольев, врытых вертикально в землю; в ней живет сам амбань, или губернатор Айгуни.
Из русского населения, кроме второго конного казачьего полка, который, как я уже говорил выше, поселен в простран стве между городом Благовещенском и Буреинскими горами, в окрестностях са мого Благовещенска на Зее, равно как по се притоку Томи и по реке Завитой, впа дающей в Амур, лежат деревни крестьян, переселившихся сюда из России.
Кроме того, часть таких деревень на ходится выше Благовещенска, и одна из них даже возле Албазина.
Общая цифра крестьянского населе ния по верхнему и среднему Амуру про стирается до 9 500 душ обоего пола 1, и, по
слышанным мной отзывам, эти крестьяне, живут довольно хорошо, так что некоторые из них имеют даже запасы зернового хлеба.

На другой день по выходе из Благовещенска мы достигли Буреинских гор, через которые на протяжении 140 верст проходит Амур ниже устья Бурей.
Узкой, чуть заметной полосой начинают синеть эти горы на горизонте необозримой равнины, которая тянется, не прерываясь, на левом берегу реки от самого Благовещенска. По мере того как пароход подви гается вперед, очертания самого хребта и его вершин делаются яснее, и наконец у станицы Пашковой вы вступаете в горы, сплошь покрытые лиственными лесами, при дающими несравненно более красоты ланд шафту, нежели те хвойные породы, которые преобладают в Шилкинских горах.
Притом же здесь начинают попадаться многие виды деревьев и кустарников, свой ственных более южным частям Амурского бассейна, так что Буреинские горы прини маются границей между верхним и средним течением Амура.
Прорыв этой реки через главный кряж Малого Хингана происходит собственно между станицами Раддевой и Помпеевкой на протяжении 70 верст.
Здесь Амур вдруг суживает свое русло сажей на двести и без всяких рукавов бы стро и извилисто стремится между горами, представляя на каждом шагу великолепные ландшафты.
Высокой, отвесной стеной подходят горы к самому берегу, и вот кажется, что паро ход стремится прямо на скалу, как вдруг новый крутой поворот реки открывает иную чудную панораму, но не успеешь доста точно полюбоваться ее красотой, как опять являются еще лучшие картины и так быстро сменяют одна другую, что едва успеваешь удерживать их в своем вообра жении.
По выходе из Буреинских гор, у станицы Екатерино-Никольской, Амур тотчас же раз бивается на множество рукавов. И опять неоглядная равнина раскидывается по обе стороны реки, которая вскоре принимает справа самый большой из всех своих притоков Сунгари.
Вслед за тем размеры Амура увеличи ваются почти вдвое, так что главное русло имеет более 2 верст, а по принятии реки Уссури даже до 3 верст ширины.
Оставив позади Буреинские горы, бы стро катили мы вниз по широкой реке, и 26 июня, ровно через месяц по выезде из Иркутска, я высадился в селении Хабаровке, лежащем при устье Уссури, по которой мог уже ехать не торопясь и значительную часть времени посвящать по мере своих сил и знаний на изучение страны, ее при роды и жителей.
* * *
Уссурийский край, приобретенный нами окончательно по Пекинскому договору 1860 года, составляет южную часть При морской области. Он заключает в себе бас сейн правых притоков Уссури и ее верхнего течения; кроме того, сюда же в обширном смысле можно отнести весь Зауссурийский край до границ с Маньчжурией и Кореей, а также побережье Японского моря до широты устья Уссури.
Страна эта лежит между 42 и 48 северной широты, следовательно, под одной широтой с Северной Испанией, Южной Францией, Северной и Средней Италией и Южной Россией, но под влиянием различных физических условий имеет климат со вершенно иного склада, чем вышеназван ные европейские местности.

1 Собственно между 42 21" северной широты (южная оконечность наших владений устье реки Туманги) и 48 28" северной широты (устье Уссури). (Примеч. автора.)

С другой стороны, растительный и жи вотный мир Уссурийского края при своем громадном богатстве представляет в высшей степени оригинальную смесь форм, свойственных как далекому северу, так и далекому югу.
Наконец, по отношению к удобству ко лонизации описываемая страна, в особен ности в своих южных частях, составляет наилучшее место из всех наших земель на берегах Японского моря.
Таким образом, Уссурийский край, не зависимо от своего научного интереса, важнее еще и относительно той будущности, которую он может иметь, конечно, при усло вии правильной колонизации, основанной на данных, выработанных опытом и наукой.
Обращаясь к устройству поверхности этого края, можно сказать, что топографи ческий его характер определяется положением главного хребта, который известен под названием Сихотэ-Алиня и, начинаясь в маньчжурских пределах, тянется невда леке и параллельно берегу Японского моря, от южной части Зауссурийского края до самого устья Амура. Средняя высота его 3 000-4000 футов, и только в некоторых точках своих южных частей он поднимается до 5 000 футов.
Восточные отроги этого хребта коротки, но притом гораздо выше западных и, на правляясь перпендикулярно берегу Японского моря, оканчиваются здесь высокими, отвесными утесами.
Западные же отроги Сихотэ-Алиня носят более мягкий характер и наполняют собой все пространство между главной осью этого хребта с одной стороны, Уссури, и Амуром с другой.
Таким образом, принадлежащая нам часть Уссурийского бассейна представляет собой страну гористую, в которой, однако, горы достигают лишь средней высоты и при мягкости своих форм везде могут быть удободоступны.
Относительно орошения следует сказать, что оно здесь весьма обильно и что Уссури составляет главную водную жилу всей страны.
В растительном мире Уссурийского.края, равно как и в животном, мы встречаем за мечательные богатства, а вместе с тем оригинальную смесь северных и южных форм.
Вообще относительно растительности этой страны можно высказать два главных положения: 1) она весьма разнообразна по своим формам; 2) в то же время весьма однообразна по своему распределению на всем протяжении края от самых южных его пределов до самых северных.
Последнее обстоятельство в особенности резко бросается в глаза путешественнику, который, встречая уже на среднем Амуре грецкий орех, пробку и виноград, ожидает далее найти еще более южную флору. Между тем характер этой последней почти не изменяется на всем протяжении Уссурийского края и даже возле залива Посьета можно найти тот же самый хвойный лес, который растет на устье Уссури.
Правда, в Южноуссурийском крае появ ляются новые виды деревьев, кустарников и трав, которых нельзя встретить на устье Уссури, но эти виды не составляют преобла дающих типов и своим присутствием не из меняют много общий характер растительности.
Гораздо большую разницу в этой послед ней можно встретить, направляясь от бе рега Уссури на восток внутрь страны и далее на морское побережье.
Здесь с одной стороны горы, а с другой неблагоприятное влияние Японского моря 1 значительно изменяют условия кли мата, а вместе с тем изменяется самый ха рактер растительности. В лесах начинают преобладать хвойные деревья, а листвен ные, в особенности на главном кряже Сихотэ-Алиня, являются в небольшом числе и никогда не достигают здесь таких роскошных размеров, как в местностях, ближай ших к Уссурийской долине. Что же касается морского побережья, то раститель ность его вообще беднее, нежели внутри страны, заслоненной от неблагоприятного влияния Японского моря Сихотэ-Алинскими горами. По той же самой причине весной растительная жизнь развивается на побе режье гораздо позднее, нежели по западную сторону Сихотэ-Алиня, в местностях, лежащих под одинаковыми градусами широты.

1 Неблагоприятное охлаждающее влияние Япон ского моря на климат прибрежной Маньчжурии про исходит вследствие холодного течения, которое из Амурского лимана движется к югу, возле самых на ших берегов. (Примеч. автора.)

Наконец, неблагоприятным действием холодных вод Японского моря можно объ яснить то странное явление, что южные части наших зауссурийских владений по ха рактеру растительности почти не отли чаются от местностей, лежащих на устье Уссури. В самом деле, по мере того как Уссури входит в высшие широты, она все более и более удаляется от берега моря и его неблагоприятного влияния, а через то, несмотря на более северное положение, со храняет даже возле самого устья лучшие климатические условия, делающие возмож ным развитие растительности, почти не от личающейся от флоры южных частей этого края.
Сохраняя таким образом однообразие на всем протяжении страны с юга на север, растительность Уссурийского края в то же время заключает в себе большое разнооб разие видов, из которых одни свойственны Амуру, Северо-Восточной Азии, даже Камчатке и Северной Америке, а другие произ растают в более теплых странах: Японии и Китае. Из последних некоторые достигают здесь северной границы своего распростра нения, а другие, даже большая часть, пере ходят в область Амура.
Из древесных и кустарных пород лесам Уссурийского края свойственны следующие виды: липа, достигающая 80-100 футов вышины и 3-4 футов в диаметре ствола; клен, одни виды которого встречаются в ро щах луговых равнин, а другие в смешанных лесах горных скатов; пробковое дерево и грецкий орех, растущие даже на среднем Амуре и часто попадающиеся по всему Уссурийскому краю. Первое из этих де ревьев достигает 50 футов вышины, а вто рое даже до 80 футов и при толщине 2-3 фута дает отличный поделочный мате риал. Плоды здешнего грецкого ореха имеют чрезвычайно толстую скорлупу и не большое зерно, которое, впрочем, по вкусу ничем не отличается от европейского ореха того же рода 1.
Аралия маньчжурская, ствол которой, усаженный колючками, имеет до 20 футов 1 Вид орехового дерева на Дальнем Востоке и в Маньчжурии называется маньчжурским орехом. (Примеч. редактора.)

Вышины при толщине 2-3 дюйма. Это юж ное растение встречается преимущественно в Южноуссурийском крае и всего более по каменистым горным скатам.
Диморфант небольшое деревцо с паль мообразной верхушкой. Эта замечательная южная, даже подтропическая форма растет в тенистых лесных падях Уссурийского края, но везде попадается очень редко.
Ясень, достигающий 80 футов вышины при толщине иногда 3-4 фута, дает отлич ный строевой и поделочный лес.
Дуб достигает еще больших размеров, нежели ясень, хотя следует заметить, что подобные экземпляры довольно редки. Вообще же это дерево при средней величине составляет часто преобладающую породу в лесах Уссурийского и в особенности Южно уссурийского края. Однако в таких сплош ных массах оно бывает по большей части плохого качества, так как всегда имеет дупловатую сердцевину.
Ильм, или вяз, изобилует по всему краю и достигает часто громадных размеров (100 футов) вышины при толщине 3-5 и даже 6 футов, может доставить отличный корабельный лес. Другие виды этого дерева при меньшей величине имеют также прекрасную древесину, годную на всякие по делки.
Береза белая и черная составляет ино гда на большом протяжении преобладаю щие породы. Впрочем, в южных частях
Уссурийского края чаще встречается по следний, нежели первый вид. Кора белой березы в большом употреблении у ино родцев, которые после известного приготовления (выварки в горячей воде, а потом копчения в дыму) покрывают ею свои временные жилища, или юрты, обтягивают лодки, делают различную посуду и т. д.
Переходя затем к хвойным породам, сле дует сказать, что эти деревья вовсе не рас тут по долинам как самой Уссури, так равно и других рек описываемого края. Они появляются только на предгорьях, окай мляющих бока этих долин, сначала в смеси с лиственными породами, а затем, по мере удаления к главному хребту, составляют преобладающую массу лесной раститель ности.
Следующие хвойные породы можно на звать в порядке их преобладания по горным лесам Уссурийского края: кедр, ель, лиственница даурская и японская, пихта сибирская и аянская, сосна, тис, наконец древо видный можжевельник растет только в Южноуссурийском крае, и то лишь ред кими, единичными экземплярами.
Характерную черту всех здешних лесов, в особенности лиственных и смешанных, со ставляет густой подлесок различных кустарников.
Таков разнообразный состав лесов Уссу рийского края, которые всего роскошнее развиваются по горным скатам, защищен ным от ветра, и в невысоких падях, оро шаемых быстрыми ручьями. Здесь расти тельная жизнь является во всей силе, и ча сто на небольшом пространстве теснятся самые разнообразные породы деревьев и ку старников, образующих густейшие заросли, переплетенные различными вьющимися растениями.
В особенности роскошно развивается в таких местах виноград, который то стелется по земле и покрывает ее сплошным ковром зелени, то обвивает, как лианы тропиков, кустарники и деревья и свешивается с них самыми роскошными гирляндами.
Невозможно забыть впечатления, произ водимого, в особенности в первый раз, по добным лесом. Правда, он так же дик и не доступен, как и все прочие сибирские тайги, но в тех однообразие растительности, топкая, тундристая почва, устланная мхами или лишайниками, навевают на душу ка кое-то уныние; здесь, наоборот, на каждом шагу встречаешь роскошь и разнообразие, так что не знаешь, на чем остановить свое внимание. То высится перед вами громад ный ильм со своей широковетвистой верши ной, то стройный кедр, то дуб и липа с пу стыми, дуплистыми от старости стволами более сажени в обхвате, то орех и пробка с красивыми перистыми листьями, то пальмо видный диморфант, довольно, впрочем, редкий.
Как-то странно непривычному взору ви деть такое смешение форм севера и юга, которые сталкиваются здесь как в растительном, так и в животном мире.
В особенности поражает вид ели, обви той виноградом, или пробковое дерево и грецкий орех, растущие рядом с кедром или пихтой. Охотничья собака отыскивает вам медведя или соболя, но тут же рядом мож но встретить тигра, не уступающего в величине и силе обитателю джунглей Бенгалии.

И торжественное величие этих лесов не нарушается присутствием человека; разве изредка пробредет по ним зверолов или раскинет свою юрту кочевник, но тем ско рее дополнит, нежели нарушит, картину ди кой, девственной природы...
По всему правому берегу Уссури, от ее низовья до впадения Сунгачи, поселен Уссурийский пеший батальон Амурского казачьего войска. Он занимает 28 ста ниц, которые расположены в расстоянии 10-25 верст одна от другой и все выстроены по одному и тому же плану.
Они вытянуты вдоль по берегу Уссури, иногда на версту длины, и большей частью состоят из одной улицы, по которой то в одну линию, то в две, справа и слева, рас положены жилые дома.
Эти последние имеют обыкновенно одну, редко две комнаты, в которых помещается хозяин-казак со своим семейством.
Сзади дворов лежат огороды, но особых хозяйских угодий не имеется, так как ка заки держат свой скот постоянно под от крытым небом, а хлеб после сбора склады вают в скирды на полях.
В трех станицах выстроены церкви, а в более обширных живут торговцы, занимаю щиеся главным образом продажей водки казакам и покупкой соболей у китайцев.
Вообще наружный вид казацких станиц далеко не привлекателен, но еще более не завидно положение их обитателей.
Эти казаки были переселены сюда в пе риод 1858-1862 годов из Забайкалья, где они выбирались по жребию, волей или не волей должны были бросить свою родину и идти в новый, неведомый для них край. Только богатые, на долю которых выпадал жребий переселения, могли отделаться от этой ссылки, наняв вместо себя охотников, так как подобный наем был дозволен местными властями.
Разумеется, продавать себя в этом слу чае соглашались только одни бобыли, голь, которые явились нищими и в новый край.
Притом даже и те, которые были побогаче, забрали с собой достаточно скота и раз ного имущества, и те большей частью лишились всего этого от различных несчаст ных случаев в продолжение трудной и даль ней дороги.
Таким образом, казаки с первого раза стали смотреть враждебно на новый край, а на себя самих как на ссыльных.
Дальнейшее десятилетнее житье нисколь ко не переменило таких воззрений и не улуч шило их положения. Как прежде, так и теперь везде на Уссури слышны горькие жа лобы на разные невзгоды и тоскливое вос поминание о прежних покинутых местах.
"Какое тут житье, обыкновенно гово рят казаки, зимой есть нечего, с голоду умирай, а летом от гнусу" ни самому, ни скотине деться некуда. Вот в Забайкалье было хорошо; не один раз вспомнишь про тамошнее житье". "У меня, добавлял иной, там водилось голов пятьдесят рога того скота, а здесь только две коровенки, да и за них слава богу! У других того даже нет".
"Теперь возьмем про хлеб. С весны все гда он растет хорошо: высокий, густой, про сто сердце радуется. Глядишь, летом или водой зальет, или дождем сгноит, червяк поест, и не соберешь ты почти ничего за все свои труды".
"Или, например, купить что-нибудь, тут отдай в два, в три раза дороже, да и то еще такого товара не возьмешь, как в Забайкалье. Здешние купцы рады содрать с тебя последнюю шкуру. Вот я, лонись, дабы кусок купила, четыре рубля отдала, а что? Там всего 16 аршин разве две юбки выйдет да старику выгадаю на рубашонку добавляла со своей стороны хозяйка, вздыхая при этом и приговаривая, при шлось на старости лет горе мыкать и нужду во всем терпеть".
"Теперь возьмем про всякое хозяйское снадобье, продолжала словоохотливая баба. Бывало, за Байкалом всего было вдоволь: масла целую кадку за лето наго тавливала, говядины тоже вволю, ягоды всякие... А здесь что? В светлый праздник не видишь того, что прежде имелось ка ждый будний день. Пропади она совсем, эта Уссури! Так бы всё и бросили пешком бы пошли назад в Забайкалье".

1 Общим названием "гнус" казаки называют комаров, мошек и оводов, которые появляются летом из Уссури в несметном количестве и действительно невыносимо мучат как животных, так и человека. (Примеч. автора.)

Николай Михайлович Пржевальский

Российский военный деятель

Пржевальский Николай Михайлович (1839-1888) - российский военный деятель, генерал-майор (1886), географ, исследователь Центральной Азии, почетный член Петербургской ЛЯ (1878).

На военной службе с 1855 г. В 1864-1867 гг. - преподаватель географии и истории, библиотекарь в варшавском юнкерском училище. В 1866 г. причислен к Генеральному штабу и назначен в Сибирский военный округ.

В 1867-1885 гг. совершил четыре экспедиции, пройдя более 30 тыс. км: на Дальнем Востоке - в Уссурийский край; в Центр. Азии - в Монголию, Китай и Тибет. Умер в начале пятого путешествия около оз. Иссык-Куль.

Научные результаты экспедиций обобщил в ряде книг, дающих яркую картину природы и характеристику рельефа, климата, рек, озер, растительности и животного мира в Азии. Установил направление основных горных хребтов Центр. Азии и открыл ряд новых; уточнил границы Тибетского нагорья; собрал обширную минералогическую и зоологическую коллекции; открыл и описал дикого верблюда и дикую лошадь (лошадь Пржевальского).

Орлов А.С., Георгиева Н.Г., Георгиев В.А. Исторический словарь. 2-е изд. М., 2012, с. 408.

Путешественник

Пржевальский Николай Михайлович (1839, д. Кимборово Смоленской губ. - 1888, г. Каракол на оз. Иссык-Куль) - путешественник. Род. в дворянской семье. С детства мечтал о путешествиях. В 1855 окончил Смоленскую гимназию. В разгар Севастопольской обороны поступил вольноопределяющимся в армию, но воевать ему не пришлось. После 5 лет нелюбимой Пржевальским военной службы получил отказ в переводе его на Амур для научно-исследовательской работы. В 1861 поступил в Академию Генштаба, где выполнил свою первую географическую работу "Военно-географическое обозрение Приамурского края", за к-рую Рус. географическое общество избрало его своим членом. В 1863 окончил академический курс и отправился добровольцем в Польшу для подавления восстания. Служил в Варшаве преподавателем истории и географии в юнкерском уч-ще, где серьезно занимался самообразованием, готовясь стать профессиональным исследователем малоизученных стран. В 1866 получил назначение в Вост. Сибирь, о к-ром мечтал. Заручившись поддержкой Рус. географического общества, в 1867 - 1869 совершил путешествие, результатом к-рого стали кн. "Путешествие в Уссурийском крае" и богатые коллекции для географического общества. После этого в 1870 - 1885 Пржевальский совершил четыре путешествия в малоизвестные области Центральной Азии; произвел съемку более 30 тыс. км пройденного им пути, открыл неизвестные горные хребты и озера, дикого верблюда, тибетского медведя, дикую лошадь, названную его именем. Рассказал о своих путешествиях в книгах, дав яркое описание Средней Азии: ее флоры, фауны, климата, народов, в ней обитавших; собрал уникальные коллекции, став общепризнанным классиком географической науки. Умер от брюшного тифа, готовясь совершить свою пятую экспедицию в Центральную Азию.

Использованы материалы кн.: Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997 г.

Русский географ

Пржевальский Николай Михайлович , русский географ, известный исследователь Центр. Азии, ген.-майор (1888), почётный чл. Петерб. АН (1878). Окончил Академию Генштаба (1863). В армии с 1855; в 1856 произведён в офицеры, проходил службу в Рязанском и Полоцком пех. полках. В 1864-67 преподаватель воен. географии и истории в Варшавском юнкерском уч-ще. Затем П. был причислен к Генштабу и назначен в Сибирский воен. округ. Здесь началась его многолетняя плодотворная деятельность в исследоват. экспедициях, активно поддержанная П. П. Семёновым (Семёновым-Тян-Шанским) и др. учёными Рус. географич. об-ва. Гл. заслуга П. - география., естественно-историческое исследование Центр. Азии, где он установил направление осн. хребтов и открыл ряд новых, уточнил сев. границы Тибетского нагорья. Воен. учёный-географ, П. все свои маршруты проложил на карте, при этом топография, съёмки были выполнены с исключит, точностью. Наряду с этим П. вёл метеорология, наблюдения, собирал коллекции по зоологии, ботанике, геологии, сведения по этнографии. П. последовательно провёл экспедиции: в Уссурийский край (1867-69), в Монголию, Китай, Тибет (1870-73), к оз. Лобнор и в Джунгарию (1876-77), в Центр. Азию - первая Тибетская (1879-80) и вторая Тибетская (1883-85). Они были беспримерными по пространственному размаху и маршрутам (во время всех пяти экспедиций П. было пройдено более 30 тыс. км). Научные труды П., освещающие ход и результаты этих окспедиций, в короткое время получили мировую известность и были изданы во мн. странах. Исследования П. положили начало планомерному изучению Центр. Азии. В 1891 в честь П. Рус. география, об-во учредило серебряную медаль и премию его имени. В 1946 учреждена золотая медаль им. H. M. Пржевальского, присуждаемая География, об-вом СССР. Именем П. названы: город, хребет в системе Куньлуня, ледник на Алтае, др. география, объекты, а также ряд видов животных (лошадь Пржевальского) и растений, открытых им во время путешествий. П. установлены памятники близ Пржевальска, недалеко от оз. Иссык-Куль, где находятся его могила и музей, а также в Ленинграде.

Использованы материалы Советской военной энциклопедии в 8-ми томах, том 6.

Был вторым... после Марко Поло

Пржевальский Николай Михайлович - российский путешественник, исследователь Центральной Азии; почетный член Петербургской АН (1878), генерал-майор (1886). Руководил экспедицией в Уссурийский край (1867-1869) и четырьмя экспедициями в Центральную Азию (1870-1885). Впервые описал природу многих районов Центральной Азии; открыл ряд хребтов, котловин и озер в Куньлуне, Наньшане и на Тибетском нагорье. Собрал ценные коллекции растений и животных; впервые описал дикого верблюда, дикую лошадь (лошадь Пржевальского), медведя-пищухоеда и др.

Пржевальский родился в селе Кимборы Смоленской губернии 12 апреля 1839 года. Отец, поручик в отставке, умер рано. Мальчик рос под наблюдением матери в имении Отрадное. В 1855 году Пржевальский окончил смоленскую гимназию и поступил вольноопределяющимся на военную службу. Пржевальский, уклоняясь от кутежей, все времея проводил на охоте, собирал гербарий, занялся орнитологией. После пяти лет службы Пржевальский поступает в Академию Генерального штаба. Помимо основных предметов, он изучает труды ученых-географов Риттера, Гумбольдта, Рихтгофена и, конечно, Семенова. Там же он подготовил курсовую работу "Военно-статистическое обозрение Приамурского края", на основе которой в 1864 году его избирают в действительные члены географического общества.

Вскоре он добился перевода в Восточную Сибирь. С помощью Семенова Пржевальскмй получил двухлетнюю служебную командировку в Уссурийский край, а Сибирский отдел географического общества предписал ему изучить флору и фауну края.

Два с половиной года провел Пржевальский на Дальнем Востоке. Тысячи километров пройдены, 1600 километров покрыты маршрутной съемкой. Бассейн Уссури, озеро Ханка, побережье Японского моря... Подготовлена к печати большая статья "Инородческое население Уссурийского края". Собрано около 300 видов растений, изготовлено более 300 чучел птиц, причем многие растения и птицы на Уссури обнаружены впервые. Он начинает писать книгу "Путешествие в Уссурийском крае".

В 1870 году Русское географическое общество организовало экспедицию в Центральную Азию. Начальником ее был назначен Пржевальский. Вместе с ним ехал подпоручик М.А. Пыльцов. Их путь лежал через Москву и Иркутск и дальше - через Кяхту в Пекин, где Пржевальский получил в китайском правительстве разрешение на путешествие. Он направлялся в Тибет.

Пржевальский первым из европейцев проник в глубинную область Северного Тибета, к верховьям Хуанхэ и Янцзы (Улан-Мурен). И определил, что именно Баян-Хара-Ула является водоразделом между этими речными системами. Он вернулся в Кяхту в сентябре 1873 года, так и не достигнув столицы Тибета - Лхасы.

По пустыням и горам Монголии и Китая Пржевальский прошел более 11 800 километров и нанес на карту (в масштабе 10 верст в 1 дюйме) около 5700 километров. Научные результаты этой экспедиции поразили современников. Пржевальский дал подробные описания пустынь Гоби, Ордоса и Алашани, высокогорных районов Северного Тибета и котловины Цайдама (открытой им), впервые нанес на карту Центральной Азии более 20 хребтов, семь крупных и ряд мелких озер. Карта Пржевальского не отличалась точностью, так как из-за очень тяжелых путевых условий он не мог делать астрономические определения долгот. Этот существенный недочет позднее был исправлен им самим и другими русскими путешественниками. Он собрал коллекции растений, насекомых, пресмыкающихся, рыб, млекопитающих. При этом были открыты новые виды, получившие его имя, - ящурка Пржевальского, расщепохвост Пржевальского, рододендрон Пржевальского... Двухтомный труд "Монголия и страна тангутов" (1875-1876) принес автору мировую известность, был переведен на ряд европейских языков.

Русское географическое общество присуждает ему Большую золотую медаль и "высочайшие" награды - чин подполковника, пожизненную пенсию в 600 рублей ежегодно. Он получает Золотую медаль Парижского географического общества Его имя отныне ставят рядом с Семеновым-Тян-Шанским,Крузенштерном и Беллинсгаузеном, Ливингстоном и Стэнли...

В январе 1876 года Пржевальский представил в Русское географическое общество план новой экспедиции. Он намеревался заняться исследованием Восточного Тянь-Шаня, дойти до Лхасы, обследовать загадочное озеро Лобнор. Кроме того, Пржевальский надеялся найти и описать дикого верблюда, который обитал там, по сведениям Марко Поло.

В феврале 1877 года Пржевальский достиг огромного тростникового болота-озера Лобнор. По его описанию, озеро имело в длину 100 километров и в ширину от 20 до 22 километров.

На берегах таинственного Лобнора, в "стране Лоп", Пржевальский был вторым... после Марко Поло! Озеро стало, однако, предметом спора между Пржевальским и Рихтгофеном. Судя по китайским картам начала XVIII века, Лобнор находился совсем не там, где его обнаружил Пржевальский. Кроме того, вопреки бытовавшему мнению озеро оказалось пресным, а не соленым.Рихтгофен считал, что русская экспедиция открыла какое-то другое озеро, а истинный Лобнор лежит севернее. Только через полвека загадка Лобнора была решена окончательно. Лоб по-тибетски означает "илистый", нор - по-монгольски "озеро". Оказалось, что это болото-озеро время от времени меняет свое местоположение. На китайских картах оно было изображено в северной части пустынной бессточной впадины Лоб. Но затем реки Тарим и Кончедарья устремились на юг. Древний Лобнор постепенно исчез, на его месте остались только солончаки, блюдца небольших озерков. А на юге впадины образовалось новое озеро, которое открыл и описал Пржевальский.

В начале июля экспедиция вернулась в Кульджу. Пржевальский был доволен: он изучил Лобнор, открыл Алтынтаг, описал дикого верблюда, добыл даже его шкуры, собрал коллекции флоры и фауны.

Здесь же, в Кульдже, его ждали письма и телеграмма, в которых ему предписывалось непременно продолжать экспедицию.

Во время путешествия 1876-1877 годов Пржевальский прошел по Центральной Азии немногим более четырех тысяч километров - ему помешали война в Западном Китае, обострение отношений между Китаем и Россией и его болезнь: нестерпимый зуд во всем теле. И все-таки это путешествие ознаменовалось двумя крупнейшими географическими открытиями - низовьев Тарима с группой озер и хребта Алтынтаг.

Отдохнув, Пржевальский в марте 1879 года начал путешествие, названное им "Первым Тибетским". От Зайсана он направился на юго-восток, мимо озера Улюнгур и вдоль реки Урунгу до ее верховьев, пересек Джунгарскую Гоби - "обширную волнистую равнину" - и определил ее размеры.

Во время этого путешествия он прошел около восьми тысяч километров и произвел съемку более четырех тысяч километров пути через районы Центральной Азии. Впервые исследовал верхнее течение Желтой реки (Хуанхэ) на протяжении более 250 километров; открыл хребты Семенова и Угуту-Ула. Описал два новых вида животных - лошадь Пржевальского и медведя пищухоеда. Его помощник, Роборовский, собрал огромную ботаническую коллекцию: около 12 тысяч экземпляров растений - 1500 видов. Свои наблюдения и результаты исследований Пржевальский изложил в книге "Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки" (1883). Итогом трех его экспедиций были принципиально новые карты Центральной Азии.

Вскоре он подает в Русское географическое общество проект об исследовании истоков Хуанхэ.

В ноябре 1883 года началось очередное, уже четвертое путешествие Пржевальского.

За два года был пройден огромный путь - 7815 километров, почти совсем без дорог. На северной границе Тибета открыта целая горная страна с величественными хребтами - о них в Европе ничего не было известно. Исследованы истоки Хуанхэ, открыты и описаны большие озера - Русское и Экспедиции. В коллекции появились новые виды птиц, млекопитающих и пресмыкающихся, а также рыб, в гербарии - новые виды растений.

В 1888 году увидела свет последняя работа Пржевальского "От Кяхты на истоки Желтой реки". В том же году Пржевальский организовал новую экспедицию в Центральную Азию. Они достигли поселка Каракол, близ восточного берега Иссык-Куля. Здесь Пржевальский заболел брюшным тифом. Он умер 1 ноября 1888 года.

На могильном надгробии начертана скромная надпись: "Путешественник Н. М. Пржевальский". Так он завещал. В 1889 году Каракол был переименован в Пржевальск.

Пржевальский лишь в очень редких случаях пользовался своим правом первооткрывателя, почти всюду сохраняя местные названия. Как исключение появлялись на карте "озеро Русское", "озеро Экспедиции", "гора Шапка Мономаха".

Использованы материалы с сайта http://100top.ru/encyclopedia/

Незаконный отец Сталина?..

ПРЖЕВАЛЬСКИЙ Николай Михайлович (1839-1888). Русский путешественник, почетный член Петербургской Академии наук (1878). Генерал-майор. В 1870-1885 гг. - участник четырех экспедиций в Центральную Азию. Утверждают, что Сталин внешне похож на Пржевальского, что два года до рождения Сталина Пржевальский провел в Гори, что у Пржевальского был незаконнорожденный сын, которому он помогал материально... Вероятно, с этим связаны многочисленные слухи, что Н.М. Пржевальский - отец И. Джугашвили (Сталина). Комментируя эти слухи, Г.А. Эгнаташвили, хорошо знавший семью Сталина, говорит: «Глупость неимоверная. Недавно я об этом тоже где-то читал. Дескать, Екатерина Георгиевна работала в гостинице, где жил Пржевальский, потом за деньги он выдал ее замуж за Виссарина Джугашвили, чтобы спасти от позора... Да ни в какой гостинице она не работала! Она стирала, обслуживала и помогала по хозяйству моему дедушке. Сколько я себя помню, легенды одна за другой вокруг Сталина ходят - чей он сын? Ну и что, что за два, за полтора года до рождения Сталина в Гори жил Пржевальский?... Значит, он его отец?! Совершеннейшая чепуха. Вы же знаете, что у нас в Грузии на этот счет все очень серьезно и строго. И в народе греха не утаишь, полно долгожителей, а потом у нас столько меньшевиков было да еще этих осколков дворян, а они бы не упустили случая позлорадствовать!.. Ведь все это враги Сталина, и они бы раздули вокруг этого факта такую идеологию, что ой-ей-ей!..» (Логинов В. Мой Сталин //Шпион. 1993. № 2. С. 39-40).

По словам И. Нодия, еще при жизни Сталина, «когда за любое сказанное слово о нем исчезали люди, свободно рассказывали, что он незаконный сын великого Пржевальского. Эти недоказуемые рассказы могли появиться только с высочайшего одобрения... В этом была не только ненависть Сталина к пьянице-отцу, но и государственный интерес. Он уже стал царем всея Руси и вместо неграмотного грузина-пьяницы захотел иметь знатного русского папашу».

На самом деле нет и надежных свидетельств, что Н.М. Пржевальский в подходящее время был в Грузии или даже на Кавказе.1 В этом смысле на роль отца И. Джугашвили гораздо больше мог бы подойти другой генерал - A.M. Пржевальский (родной брат ученого), который действительно бывал на Кавказе, а в 1917 г. командовал Кавказским фронтом в Первую мировую войну.

Примечания

1 Э. Радзинский утверждает, что Н.М. Пржевальский приезжал в Гори, правда, не говорит, когда, и не приводит источника информации (Радзинский Э. Сталин. М., 1997. С. 27). Однако известно, что в 1876-1878 гг. Пржевальский участвовал во второй экспедиции по Центральной Азии (Лобноркое и Джунгарское путешествие), а в 1879-1880 гг. - руководил первой Тибетской экспедицией.

Использованы материалы кн.: Торчинов В.А., Леонтюк А.М. Вокруг Сталина. Историко-биографический справочник. Санкт-Петербург, 2000

Сочинения:

Монголия и страна тангутов. Трехлетнее путешествие в Вост. нагорной Азии. М., 1946;

Путешествие в Уссурийском крае 1867-1869 гг. М., 1947;

От Кульджи за Тянь-Шань и на Лобнор. М., 1947;

Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки. М., 1948;

От Кяхты на истоки Желтой реки. Исследования сев. окраины Тибета и путь через Лобнор по бассейну Тарима. М., 1948.

Литература:

Гавриленко В. М. Русский путешественник Н. М. Пржевальский. М., 1974;

Myрзаев Э. М. Н. М. Пржевальский. Изд. 2-е. М., 1953.

Юсов Б.В. Н.М. Пржевальский. М., 1985.

Н.М. Пржевальский (1839-1888)

Пржевальский Николай Михайлович - российский путешественник, исследователь Центральной Азии; почетный член Петербургской АН (1878), генерал-майор (1886). Руководил экспедицией в Уссурийский край (1867-1869) и четырьмя экспедициями в Центральную Азию (1870-1885). Впервые описал природу многих районов Центральной Азии; открыл ряд хребтов, котловин и озер в Куньлуне , Наньшане и на Тибетском нагорье . Собрал ценные коллекции растений и животных; впервые описал дикого верблюда, дикую лошадь (лошадь Пржевальского), медведя пищухоеда или тибетского медведя и др.

Пржевальский родился в селе Кимборы Смоленской губернии 12 апреля (31 марта по ст. стилю) 1839 года. Отец, поручик в отставке, умер рано. Мальчик рос под наблюдением матери в имении Отрадное. В 1855 году Пржевальский окончил смоленскую гимназию и определился в Москве унтер-офицером в Рязанский пехотный полк; а получив офицерский чин, перешел в полоцкий полк. Пржевальский, уклоняясь от кутежей, все времея проводил на охоте, собирал гербарий, занялся орнитологией.

После пяти лет службы Пржевальский поступает в Академию Генерального штаба. Помимо основных предметов, он изучает труды ученых-географов Риттера, Гумбольдта, Рихтгофена и, конечно, Семенова. Там же он подготовил курсовую работу "Военно-статистическое обозрение Приамурского края", на основе которой в 1864 году его избирают в действительные члены географического общества.

Занимая должность преподавателя истории и географии в Варшавском юнкерском училище, Пржевальский усердно изучал эпопею африканских путешествий и открытий, знакомился с зоологией и ботаникой, составил учебник географии.

Маршрут путешествия в Уссурийском крае

Вскоре он добился перевода в Восточную Сибирь. В 1867 году с помощью Семенова Пржевальский получил двухлетнюю служебную командировку в Уссурийский край , а Сибирский отдел географического общества предписал ему изучить флору и фауну края.

По Уссури он дошёл до станицы Буссе, потом до озера Ханка, которое является станцией для перелетных птиц. Здесь он проводил орнитологические наблюдения. Зимой он исследовал Южно-Уссурийский край, пройдя в три месяца 1060 верст. Весной 1868 года он снова отправился на озеро Ханка, потом усмирил в Маньчжурии китайских разбойников, за что был назначен старшим адъютантом штаба войск Приамурской области. Результатами его первой поездки были сочинения «Об инородческом населении в южной части Приамурской области» и «Путешествие в Уссурийском крае» . Собрано около 300 видов растений, изготовлено более 300 чучел птиц, причем многие растения и птицы на Уссури обнаружены впервые.

Первое путешествие в Центральную Азию. В 1870 году Русское географическое общество организовало экспедицию в Центральную Азию. Начальником ее был назначен Пржевальский. Вместе с ним в экспедиции участвовал подпоручик Михаил Александрович Пыльцов. Их путь лежал через Москву и Иркутск в Кяхту, куда они прибыли в начале ноября 1870 года, и дальше в Пекин, где Пржевальский получил в китайском правительстве разрешение на путешествие.

25 февраля 1871 года Пржевальский двинулся из Пекина на север к озеру Далай-Нур, потом, отдохнув в Калгане, исследовал хребты Сума-Ходи и Инь-Шань, а также течение Жёлтой реки (Хуанхэ), показав, что она не имеет разветвления, как думали прежде на основании китайских источников; пройдя через пустыню Алашань и Алашаньские горы, он вернулся в Калган, сделав в 10 месяцев 3500 верст.

Маршрут Первого путешествия в Центральной Азии

5 марта 1872 года экспедиция снова выступила из Калгана и двинулась через пустыню Алашань к хребтам Наньшаня и к далее к озеру Кукунор. Затем Пржевальский пересек Цайдамскую котловину, преодолел хребты Куньлуня и достиг в Тибете верховий Голубой реки (Янцзы).

Летом 1873 года Пржевальский, пополнив свое снаряжение, отправился в Ургу (Улан-Батору), через Среднюю Гоби, а из Урги в сентябре 1873 года вернулся в Кяхту. По пустыням и горам Монголии и Китая Пржевальский прошел более 11 800 километров и нанес на карту (в масштабе 10 верст в 1 дюйме) около 5700 километров.

Научные результаты этой экспедиции поразили современников. Пржевальский первым из европейцев проник в глубинную область Северного Тибета , к верховьям Хуанхэ и Янцзы (Улан-Мурен). И определил, что именно Баян-Хара-Ула является водоразделом между этими речными системами. Пржевальский дал подробные описания пустынь Гоби, Ордоса и Алашани, высокогорных районов Северного Тибета и открытой им котловины Цайдама, впервые нанес на карту Центральной Азии более 20 хребтов, семь крупных и ряд мелких озер. Карта Пржевальского не отличалась точностью, так как из-за очень тяжелых путевых условий он не мог делать астрономические определения долгот. Этот существенный недочет позднее был исправлен им самим и другими русскими путешественниками. Он собрал коллекции растений, насекомых, пресмыкающихся, рыб, млекопитающих. При этом были открыты новые виды, получившие его имя: ящурка Пржевальского, расщепохвост Пржевальского, рододендрон Пржевальского... Двухтомный труд "Монголия и страна тангутов" принес автору мировую известность, был переведен на ряд европейских языков.

Маршрут Второго путешествия в Центральной Азии

Русское географическое общество присудило Пржевальскому Большую золотую медаль и "высочайшие" награды - чин подполковника, пожизненную пенсию в 600 рублей ежегодно. Он получил Золотую медаль Парижского географического общества. Его имя ставили рядом с Семеновым Тян-Шанским, Крузенштерном и Беллинсгаузеном, Ливингстоном и Стэнли...

Второе путешествие в Центральную Азию. В январе 1876 года Пржевальский представил в Русское географическое общество план новой экспедиции. Он намеревался заняться исследованием Восточного Тянь-Шаня , дойти до Лхасы, обследовать загадочное озеро Лобнор. Кроме того, Пржевальский надеялся найти и описать дикого верблюда, который обитал там, по сведениям Марко Поло.

12 августа 1876 года экспедиция выступила из Кульджи. Преодолев хребты Тянь-Шаня и Таримскую впадину Пржевальский достиг в феврале 1877 огромного тростникового болота-озера Лобнор. По его описанию, озеро имело в длину 100 километров и в ширину от 20 до 22 километров.

На берегах таинственного Лобнора, в "стране Лоп", Пржевальский был вторым... после Марко Поло! Озеро стало, однако, предметом спора между Пржевальским и Рихтгофеном. Судя по китайским картам начала XVIII века, Лобнор находился совсем не там, где его обнаружил Пржевальский. Кроме того, вопреки бытовавшему мнению озеро оказалось пресным, а не соленым.Рихтгофен считал, что русская экспедиция открыла какое-то другое озеро, а истинный Лобнор лежит севернее.

Пик Акато (6048) в хребте Алтынтаг. Фото Е.Потапова

Только через полвека загадка Лобнора была решена окончательно. Лоб по-тибетски означает "илистый", нор - по-монгольски "озеро". Оказалось, что это болото-озеро время от времени меняет свое местоположение. На китайских картах оно было изображено в северной части пустынной бессточной впадины Лоб. Но затем реки Тарим и Кончедарья устремились на юг. Древний Лобнор постепенно исчез, на его месте остались только солончаки, блюдца небольших озерков. А на юге впадины образовалось новое озеро, которое открыл и описал Пржевальский.

В начале июля 1877 года экспедиция вернулась в Кульджу. Пржевальский был доволен: он изучил Лобнор, южнее озера открыл хребет Алтынтаг, описал дикого верблюда, добыл даже его шкуры, собрал коллекции флоры и фауны.

Здесь же, в Кульдже, его ждали письма и телеграмма, в которых ему предписывалось непременно продолжать экспедицию.

Во время путешествия 1876-1877 годов Пржевальский прошел по Центральной Азии немногим более четырех тысяч километров - ему помешали война в Западном Китае, обострение отношений между Китаем и Россией и его болезнь: нестерпимый зуд во всем теле. И все-таки это путешествие ознаменовалось двумя крупнейшими географическими открытиями - низовьев Тарима с группой озер и хребта Алтынтаг. Болезнь заставила его вернуться на время в Россию, где он опубликовал свой труд «От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-Нор» .

Маршрут Третьего путешествия в Центральной Азии

Третье путешествие в Центральную Азию. Отдохнув, Пржевальский в марте 1879 года с отрядом в 13 человек начал путешествие, названное им "Первым Тибетским". От Зайсана он направился на юго-восток, мимо озера Улюнгур и вдоль реки Урунгу до ее верховьев. В районе озера Баркуль и селения Хами Пржевальский пересек самую восточную часть Тянь-Шаня . Затем он проследовал через пустыню Гоби и достиг хребтов Наньшаня и Цайдамской котловины.

В этом путешествии Пржевальский стремился пересечь Куньлунь и Тибет и достичь Лхасы. Но тибетское правительство не хотело пускать Пржевальского в Лхасу, и местное население было так возбуждено, что Пржевальский, перейдя через перевал Тан-Ла и находясь в 250 верстах от Лхасы, был вынужден отступить и через Наньшань и пустыню Гоби осенью 1880 года он вернуться в Ургу (Улан-Батор).

Во время этого путешествия он прошел около восьми тысяч километров и произвел съемку более четырех тысяч километров пути через районы Центральной Азии. Впервые исследовал верхнее течение Желтой реки (Хуанхэ) на протяжении более 250 километров; открыл хребты Семенова и Угуту-Ула. Описал два новых вида животных - лошадь Пржевальского и медведя пищухоеда или тибетского медведя . Его помощник, Всеволод Иванович Роборовский , собрал огромную ботаническую коллекцию: около 12 тысяч экземпляров растений - 1500 видов. Свои наблюдения и результаты исследований Пржевальский изложил в книге "Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки" . Итогом трех его экспедиций были принципиально новые карты Центральной Азии.

Вскоре он подает в Русское географическое общество проект об исследовании истоков Хуанхэ.

Четвертое путешествие в Центральную Азию. В 1883 году Пржевальский предпринял четвертое путешествие, во главе отряда из 21 человека. На этот раз его сопровождает Петр Кузьмич Козлов , для которого эта экспедиция станет первым путешествием в Центральную Азию.

Из Кяхты Пржевальский двинулся через Ургу по своему пути возвращения из третьей экспедиции - пересек пустыню Гоби и достиг Наньшаня . К югу от Наньшаня он вошел в самую восточную часть Куньлуня , где исследовал истоки Жёлтой реки (Хуанхэ) и водораздел между Жёлтой рекой и Голубой (Янцзы), а оттуда прошёл через Цайдамскую котловину к хребту Алтынтаг. Затем он прошел вдоль Куньлуня до Хотанского оазиса, повернул на север, пересек пустыню Такла-Макан и через Тянь-Шань вернулся в Каракол. Путешествие окончилось лишь в 1886 году.

За три года был пройден огромный путь - 7815 километров, почти совсем без дорог. На северной границе Тибета открыта целая горная страна Куньлунь с величественными хребтами - о них в Европе ничего не было известно. Исследованы истоки Хуанхэ, открыты и описаны большие озера - Русское и Экспедиции. В коллекции появились новые виды птиц, млекопитающих и пресмыкающихся, а также рыб, в гербарии - новые виды растений. В 1888 году увидела свет последняя работа Пржевальского "От Кяхты на истоки Желтой реки" .

Маршрут Четвертого путешествия в Центральной Азии

Академия наук и ученые общества всего света приветствовали открытия Пржевальского. Открытый им хребет Загадочный назван хребтом Пржевальского. Крупнейшими его заслугами является географическое и естественно-историческое исследование горной системы Куэньлуня , хребтов Северного Тибета , бассейнов Лобнора и Кукунора и истоков Хуанхэ. Кроме того, им был открыт целый ряд новых форм животных: дикий верблюд, лошадь Пржевальского, тибетский медведь или медведь пищухоед, ряд новых видов других млекопитающих, а равно собраны громадные зоологические и ботанические коллекции, заключающие в себе много новых форм, описанных потом специалистами. Будучи хорошо образованным натуралистом, Пржевальский был в то же время прирождённым путешественником-скитальцем, предпочитавшим одинокую степную жизнь всем благам цивилизации. Благодаря своему настойчивому, решительному характеру он преодолел противодействие китайского правительства и сопротивление местных жителей, иногда доходившее до открытого нападения.

Окончив обработку четвёртого путешествия, Пржевальский готовился к пятому. В 1888 году он двинулся через Самарканд к русско-китайской границе, где во время охоты в долине реки Кара-Балта, выпив речной воды, заразился брюшным тифом. Ещё по дороге в Каракол, Пржевальский почувствовал себя плохо, а по прибытии в Каракол он совсем слёг. Через несколько дней 1 ноября (20 октября по ст. стилю) 1888 года он скончался - по официальной версии, от брюшного тифа. Похоронен на берегу озера Иссык-Куль .

На могиле Пржевальского воздвигнут памятник по рисунку А. А. Бильдерлинга. На памятнике начертана скромная надпись: "Путешественник Н. М. Пржевальский". Так он завещал.

Другой памятник тоже по проекту Бильдерлинга поставлен Географическим обществом в Александровском саду в Санкт-Петербурге.

В 1889 году Каракол был переименован в Пржевальск. В советское время недалеко от могилы был организован музей, посвященный жизни Пржевальского.

Пржевальский лишь в очень редких случаях пользовался своим правом первооткрывателя, почти всюду сохраняя местные названия. Как исключение появлялись на карте "озеро Русское", "озеро Экспедиции", "гора Шапка Мономаха", "Русский хребет", "гора Царя Освободителя".

Литература

1. Н.М. Пржевальский. Путешествия. М., Детгиз, 1958

2. Н.М. Пржевальский. Путешествие в Уссурийском крае 1867-1869

Николай Михайлович Пржевальский

Путешествие в Уссурийском крае. 1867-1869 гг.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мировую славу H. M. Пржевальский получил в результате четырёх экспедиций в Центральную Азию. Первое его путешествие - Уссурийское менее известно.

Грандиозные открытия Пржевальского в пустынях Монголии, в болотах Цайдама, в высоком Тибете и на Лоб-норе затмили результаты его исследований на Уссури и озере Ханка. Больше девяти лет провёл он в Центральной Азии, прошёл и нанёс на карту свыше 30 000 км.

Путешествие в Уссурийском крае было началом исследовательской деятельности Пржевальского. В первый главе описания четвёртого путешествия в Центральную Азию он писал: «Путешественнику-новичку необходимо сперва испробовать свои силы на небольшой и не особенно трудной экспедиции, какой для меня было путешествие в Уссурийском крае в 1867, 68 и 69 гг., дабы приобресть некоторую опытность и потом уже пускаться в более крупное предприятие» .

Уссурийское путешествие, по словам Пржевальского, явилось для него «первой пробой сил», но и одного этого путешествия было достаточно, чтобы имя Пржевальского осталось в истории науки.

Напомним читателю некоторые сведения о Пржевальском и о его первом путешествии, описанию которого посвящена эта книга.

Николай Михайлович Пржевальский родился 31 марта (12 апреля) 1839 года в деревне Кимборово, быв. Смоленской губ., в 40 км от Рославля, в семье отставного армейского капитана. Отец умер, когда Н. М. Пржевальскому было 7 лет; вместе с двумя младшими братьями он остался на попечении матери - Екатерины Алексеевны, женщины умной и энергичной. После смерти мужа она занялась хозяйством, и детей воспитывал главным образом её брат Павел Алексеевич Каретников, который обучал их не только грамоте, но также стрельбе и охоте.

«Воспитание было самое спартанское, - вспоминал впоследствии H. M. Пржевальский, - я мог выходить из дома во всякую погоду и рано пристрастился к охоте. Сначала стрелял я из игрушечного ружья желудями, потом из лука, а лет 12-ти я получил настоящее ружьё».

В экскурсиях по смоленским лесам развилась у Пржевальского любовь к природе, создавшая из него в будущем путешественника.

В 1849 году вместе с братом Пржевальский поступил в смоленскую гимназию. После привольной деревенской жизни трудно было свыкнуться с однообразной жизнью города.

Во время каникул дети возвращались в деревню и жили в отдельном флигеле с дядей, который на целые дни уводил их с собой на охоту или рыбную ловлю; домой возвращались только ночевать.

По окончании гимназии в 1855 г. Пржевальский поступил добровольцем в армию. В это время происходила Крымская война, и он стремился попасть на фронт. На фронт он не попал, а армейская обстановка, в которой находился Пржевальский, скоро разочаровала его. «Моим единственным утешением, - рассказывал Николай Михайлович, - было ружьё, выписанное из деревни, с которым я постоянно ходил на охоту; кроме того, получив в гимназии сведения из зоологии и ботаники, я пристрастился к собиранию цветов».

Читая много книг, Пржевальский мечтал о путешествиях. В письме к начальству он просил о переводе его на Амур. Ответом был арест на трое суток. Пржевальский понял, что единственным выходом для него является поступление в Академию Генерального штаба. Он начинает усиленно готовиться к конкурсным экзаменам и через год, в 1861 году, поступает в Академию. При переходе на 2-й курс Пржевальский темой для сочинения берёт Амурский край.

Позднее, в 1864 году, первое его сочинение «Военно-статистическое обозрение Приамурского края» было представлено в Географическое общество, которое, по предложению академика В. П. Безобразова, избрало его действительным членом Географического общества. Эта рукопись послужила Пржевальскому лучшей рекомендацией. По отзыву П. П. Семёнова-Тян-Шанского - бывшего в то время председателем отделения физической географии Географического общества - эта первая научная работа H. M. Пржевальского была выполнена хорошо и «основана на самом дельном и тщательном изучении источников, а главное, на самом тонком понимании страны».

После окончания Академии Пржевальский снова просит о переводе его в Сибирь, но получает отказ и вынужден уехать в свой полк, стоявший в это время в Польше.

В 1864 году он - в Смоленской губернии, а в конце того же года получает назначение в качестве дежурного офицера (а затем библиотекаря) в Варшавское юнкерское училище. «Здесь, в течение 2-х лет и нескольких месяцев, я, в уверенности, что рано или поздно, но осуществлю заветную мечту о путешествии, усиленно изучал ботанику, зоологию, физическую географию и пр., а в летнее время ездил к себе в деревню, где, продолжая те же занятия, составлял гербарий. В то же время читал я публичные лекции в училище по истории географических открытий трёх последних веков и написал учебник географии для юнкеров… Вставал я очень рано и почти всё время, свободное от лекций, сидел за книгами, так как, подав прошение о назначении меня в Восточную Сибирь, уже наметил план своего будущего путешествия» .

Так рассказывал о своём пребывании в училище сам Пржевальский. В конце 1866 года, после неоднократных прошений, Пржевальский получил назначение в штаб Восточно-Сибирского военного округа и в январе следующего года выехал из Варшавы.

Проездом через Петербург H. M. Пржевальский впервые лично познакомился с П. П. Семёновым-Тян-Шанским, тогда уже известным путешественником, объяснил ему план своего путешествия в Центральную Азию и просил содействия Географического общества. Однако организовать такую дальнюю экспедицию под руководством Пржевальского Общество не решилось. «В то время, - говорит П. П. Семёнов-Тян-Шанский, - Общество крайне редко помогало материальными средствами молодым путешественникам, отправлявшимся в путешествие по своей инициативе, может быть, потому, что такая инициатива проявлялась еще слишком редко; но от времени до времени оно снаряжало свои экспедиции, подбирая состав их исключительно из лиц, уже известных своими научными трудами и рекомендуемых организаторами экспедиций. H. M. Пржевальский был в научном мире еще совершенно неизвестной величиной, и дать пособие ему на его предприятие, а тем более организовать под его руководством целую экспедицию Совет Общества не решился. В качестве председательствующего в отделении и в глубокой уверенности, что из талантливого молодого человека может выйти замечательный путешественник, я однакоже старался ободрить Н. М. и теплым участием и рекомендательными письмами… При этом я обещал H. M., что если он на собственные средства сделает какие бы то ни было интересные поездки и исследования в Уссурийском крае, которыми докажет свою способность к путешествиям, то, по возвращении из Сибири, он может надеяться на организацию со стороны Общества, под его руководством, более серьезной экспедиции в Среднюю Азию» .

Необходимо напомнить, что незадолго до путешествия Пржевальского в Уссурийском крае произошло окончательное разграничение земель между Россией и Китаем.

Согласно Айгунскому договору, заключённому в мае 1858 года, левый берег Амура был признан владением России. В ноябре 1860 года был подписан Пекинский договор, по которому Китай официально признавал русскими владениями и Уссурийский край. Эту новую малоизвестную область и посоветовал Семёнов-Тян-Шанский исследовать Пржевальскому.

В апреле 1867 года с письмами к администрации и руководителям филиала Географического общества в Сибири Пржевальский прибыл в Иркутск. Здесь он продолжает усиленно готовиться к эспедиции. Вся имеющаяся в Иркутске литература, рукописи, заметки, касающиеся Уссурийского края, были им прочитаны. Перед отъездом он составил памятную книжку-справочник для предстоящего путешествия.

«В научном отношении, - пишет Пржевальский, - я был достаточно подготовлен по занимаемому меня предмету: хорошо знал ботанику, орнитологию и пр.; при этом имел с собой большой запас разных книг» . Научное оборудование было простое и состояло из термометра, компаса и маршрутных карт. Не было с собой даже барометра, и Пржевальский определял впоследствии высоты гор по разнице температур у подножья и на вершине. Единственно, чего было вдоволь, - это дроби и пороху. Одной только дроби он имел с собой четыре пуда.

Оставалось только подобрать спутника. Немец Роберт Кехер, которого Пржевальский взял из Варшавы в качестве препаратора, оказался неспособным к перенесению трудностей. И когда Пржевальский объявил, что он едет на Амур, немец решительно заявил: «Нет, я так далеко заехал, дальше не поеду!» Лишившись неожиданно спутника,- вспоминал Николай Михайлович,- я был этим огорчен, но тут случайно зашёл ко мне из штаба Ягунов, только что поступивший в топографы. Мы разговорились. Ягунов настолько понравился мне, что я предложил ему ехать оо мной на Уссури; тот согласился. Кроме того, с нами отправился Николаев . В начале мая Пржевальский получил командировку в Уссурийский край. Восторженным настроением, в котором находился Николай Михайлович, пронизано его письмо к своему другу И. Л. Фатееву: «Через три дня я еду на Амур, потом на р. Уссури, озеро Ханка и на берега Великого океана, к границам Кореи. Вообще экспедиция великолепная. Я рад до безумия. Главное, я один, могу свободно располагать своим временем, местом и занятием. Да, на меня выпала завидная доля и трудная обязанность - исследовать местности, большей частью в которых еще не ступала нога образованного европейца».

Ю. М. Шокальский.

«Н. М. Пржевальский дорог нам своей любовью к родине,
своим упорством, отказом от всего личного во имя науки,
наконец, он дорог нам своей железной энергией, волей
и глубокой верой в то дело, которому он посвятил всю свою жизнь».

Н. Померанцев.

Вторая половина XIX века в России ознаменовалась крупными географическими открытиями и исследованиями не только в границах отечества, но и далеко за ее пределами. В этот период выходят на мировую арену замечательные русские исследователи и путешественники, внесшие неоценимый вклад в сокровищницу мировой географической науки.

Не только народы Советского Союза, но и все человечество с благодарностью вспоминают имена П. П. Семёнова-Тян-Шанского, Н. М. Пржевальского, Н. А. Сезерцова, И. В. Мушкетова, Г. Н. Потанина, Г. Е. Грум- Гржымайло, П. К. Козлова, Н. В. Певцова, В. А. Обручева, которые во многих-направлениях пересекли огромные пространства в Центральной и Средней Азии, рассказали миру о природе и людях этих мест.

Смелые походы Николая Михайловича Пржевальского вглубь Азии навеки прославили нашу Родину и снискали ему мировую славу. Люди и поныне восхищаются мужеством, отвагой и громадными научными достижениями великого путешественника, труд которого стал образцом горячей и беззаветной любви к Родине и науке.

Николай Михайлович Пржевальский

Жизнь и деятельность знаменитого путешественника И. М. Пржевальского интересует людей всех возрастов и профессий. Многие спрашивают о происхождений рода Н. М. Пржевальских. В самом деле, кто же были потомки прославленного путешественника и всегда ли их фамилий была Пржевальские?

Биографические данные собранные И. Ф. Дубровной свидетельствуют о том, что потомки Николая Михайловича, жившие в первой половине XVI века были истинными запорожскими казаками и носили фамилию Паровальские, что означало — храбрые люди.

Родоначальник поколения Пржевальских был Карнила Анисимович Паровальский — ротмистр войск казацких. Принимая участие в отражениях под Полоцком и Великими Луками Карнила проявил мужество и храбрость и за это Стефан Баторий в 1581 году, 28 ноября пожаловал Карниле Паровальскому дворянское достоинство. С того времени была и переделана фамилия с Паровальского на Пржевальского. В польском языке «прже» означает «через», а валить — «воевать», т. е. дворянином К. А. Пржевальский стал через войну. С 1581 годя все поколение, не только стало носить фамилию Пржевальские, но и дворянское достоинство.

Дед Николая Михайловича, Казимир Фомич Пржевальский воспитывался в Иезуитской школе в Полоцке, которую он ненавидел всем сердцем, поэтому не раз он задумывался уйти из этой школы. Незадолго до окончания курса Казимир бежал из школы и принял, православное вероисповедание и переменил имя Казимира на Кузьму.

Кузьма Фомич Пржевальский был женат на девице Красовской и имел троих детей: двух дочерей и сына Михаила. Кузьма Пржевальский хотел видеть своего сына военным, и он приложил не мало старании устроить юношу в юнкерское училище. В 1817 году Михаил Кузьмич Пржевальский был зачислен юнкером в 4-й Карабинерский полк. Первоначально продвижение по военной линии шло вполне успешно. В 1834 было присвоено звание поручика с назначение в Невский-Морской полк. На этом военная карьера Михаила Кузьмича обрывается. Тяжелая болезнь легких, воспаление глаза заставляют его в 1835 г. покинуть военную службу, переехать в дом уже престарелого отца, который в то время был управляющим имением помещика Палийна Ельцинского уезда.

Недалеко от Полибинского имения, было, расположено село Кимборово — собственность известного петербургского дворянина А. С. Каретникова, который переселился в деревню по причине разгульного поведения своих сыновей. Гостеприимный Алексей Степанович Каретников вскоре и на Смоленщине заслужил всеобщее уважение. Он часто приглашал на обеды своих соседей, среди,которых можно было увидеть и. отставного поручика Михаила Кузьмича Пржевальского, будущего отца знаменитого путешественника.

Часто навещая дом А. С. Каретникова Михаил Кузьмич привык к его семье. С чувством особого уважения он относился к младшей дочери Алексея Степановича Елене, а вскоре между ними завязалась настоящая любовная связь.

Когда же стало известно Каретникову о любовных связях Елены Алексеевны с Михаилом Кузьмичом, он возмутился и запретил Михаилу Кузьмичу бывать у него в доме. Дело в том, что Михаил Кузьмич не отличался красотой, он был высокого роста, всегда бледный, на голове почти не было волос, у него был колтун, поэтому он всегда носил шапочку. Елена же, наоборот, была статная девица, черноволосая с правильными чертами лица, "умела прекрасно вести себя в обществе. Вдобавок ко всему она" была любимой дочерью Алексея Степановича. Каретников прямо говорил дочери, что от такого мужа она не увидит счастья.

Михаил Кузьмич ясно понял, что он лишний в доме Каретникова и было уже прекратил навещать Елену. Но одна из женщин г-жа Севрюкова посоветовала, Михаилу Кузьмичу продолжать знакомство, авось Каретников смирится и даст согласие на брак. Действительно предсказание сбылось, в 1838 году брак состоялся. Первоначально молодые поселились в Кимборове, где 31 марта по старому стилю 1839 года у них родился первый сын Николай — будущий великий человек XIX века, а в 1840 году родился и второй сын Владимир.

Каретникову не нравилось пребывание в доме зятя, и он решил отделаться от многолюдной четы, у которой так быстро росла семья. В 1840 году Алексей Степанович выделил дочери одинокую хижину, располагавшуюся в лесу в полутора километрах от Кимберово. Лишенные денег, молодые супруги перебрались в низенький домишка с покосившимися окнами. Сильная духом Елена Алексеевна не испугалась удручающей обстановки и начала деятельно перестраивать полученное от отца маленькое хозяйство. Вскоре по завещанию умершей сестры, Елена Алексеевна получила 2500 рублей и на эти деньги была построена усадьба, которой было дано название Отрадное. В. 1843 году Пржевальские справили новоселье. Здесь начались годы детства Николая Михайловича.

Недолго Михаилу Кузьмичу пришлось жить в новой усадьбе. Состояние здоровья резко ухудшилось и 27 октября 1846 года он скончался, оставив на попечение жены трех сыновей. Николаю Михайловичу тогда было всего семь лет.

Николай Михайлович был ребёнком подвижным, шаловливым и в то же время пытливым и любознательным. Живописная природа, окружавшая Отрадное возбудили в сердце мальчика горячую любовь к естествознанию. Он целыми днями бродил с игрушечным" ружьем по лесу, совершал путешествия вокруг озера Сопша и удил рыбу. Природа для него была лучшим другом и утешителем.

В своем биографическом рассказе Н. М. Пржевальский вспоминает: «Рос я в деревне дикарём, воспитание было самое спартанское, я мог выходить из дому во всякую погоду и рано пристрастился к охоте. Сначала стрелял я из игрушечного ружья желудями, потом из лука, а лет двенадцати я получил настоящее ружье». (Н. М. Пржевальский. Автобиографический рассказ. Известия Всесоюзного Географического общества, том 72, выпуск 4—5, 1940 г., стр. 477),

Единственным сверстником юного Пржевальского в Отрадном был дворовый мальчик Васька-шалун, никого не боявшийся и не признававший никаких препятствий, каким был и сам Николай Михайлович, и они вдвоем лазили по деревьям, придумывали разные шалости за что обеим часто попадало от родителей.

Учить Николая Михайловича начали весьма рано. Когда он сел за первый урок ему было всего 5 лет. Первым учителем будущего путешественника был дядя Павел Алексеевич Каретников, обучавший братьев Пржевальских грамоте и французскому языку в течение двух 4 лет. Кроме того, Павел Алексеевич был большой любитель природы и страстный охотник и развил эту страсть в Николае Михайловиче.

После отлично выдержанного экзамена 7 ноября 1849 года Николай Михайлович был принят во второй; класс в Смоленской гимназии. Постоянное нахождение в природе—среди лесов и лугов сказалось не только на физическом развитии юного Пржевальского, но и на его нравственном состояний. В обращении с однокурсниками - гимназистами он проявлял прямоту, откровенность к справедливость. Был несколько молчалив и неохотно сближался с товарищами. И, несмотря на это он пользовался всеобщим уважением в гимназии.

Благодаря блестящей способности и исключительной памяти Н. М. Пржевальский стал одним из лучших учеников в гимназии. Уроки для него не представляли трудностей. Прочитав внимательно один раз книгу, он мог помнить ее текст, формулы, чертежи много лет.

Однако о годах учения он вспоминал весьма нелестно. В автобиографических записках Николай Михайлович замечает: «Хотя я и отлично кончил курс в Смоленской гимназии, но, скажу по истине, слишком мало вынес оттуда. (И. Ф. Дубровин. Биографический очерк, издание СПБ, 1900 г, стр. 14).

Порой гимназисты не знали куда убить время. Росли они шумными и драчливыми. Не отличался от других и Н. М. Пржевальский. «Вообще, вспоминал он в своей автобиографии, розг немало мне доставалось в ранней юности, потому что я был препорядочный сорванец, так что бывавшие в гостях деревенские соседи обыкновенно советовали моей матери отправить меня со временем на Кавказ на службу». (Известия всесоюзного географического общества т. 72. выпуск 4—5, 1940 г., стр. 478).

В 1855 году, имея 16 лет возраста, Н. М. Пржевальский окончил гимназию с отличием. Крымская война, о которой много читал юноша, особенно подвиги защитников Севастополя, возбудили в нем страстное желание стать воином и уйти на фронт. Пылкое воображение не давало юноше осмыслить действительность армейской службы. И вот 11-го сентября 1855 г. мальчик получил назначение унтер-офицером в сводно-запасной Рязанский пехотный полк 18-й; сводной дивизии, а через несколько дней, выступил в поход. Уже пеший переход Рязань—Калуга—Белев показали, что представляет из себя солдатская жизнь.

Спустя год, 24 ноября 1856 года, Николая Михайловича; произвели в прапорщики в Полоцкий пехотный полки перевели в город Белый родной Смоленской губернии. Но и там обстановка была не лучше. Дом, в котором жили офицеры, процветало пьянство, картежная игра и драки. Николай Михайлович стал подумывать о том, как бы выйти из того безотрадного положения, в котором он находился и заняться полезным делом для отечества.

«Прослужив пять лет в армии, пишет он, потаскавшись в караул и по всевозможным гауптвахтам и на стрельбу со взводом, я, наконец, ясно осознал необходимость изменить подобный образ жизни и избрать более обширное поприще деятельности, где бы можно было травить труд и время для разумной цели. Однако, эти пять лет не пропали для меня даром. Не говоря уже о том, что, они изменили мой возраст с 17 на 22 года и что в продолжении этого периода в моих понятиях и взгляде на жизнь произошла огромная перемена, — я хорошо понял и изучил то общество, в котором находился». (И. Ф. Дубровин. Н. М. Пржевальский, СПБ, 1890 г., стр. 26).

Первоначально Н. М. Пржевальский обратился с заявлением к начальству перевести его на Амур, но, вместо ответа его посадили под арест. Тогда Николай Михайлович решил действовать по другому — поступить в академию генерального штаба и стал усиленно готовиться к экзамену, просиживая за книгами по 16 часов в сутки.

Желание его исполнилось, осенью 1861 г. блестяще выдержав конкурс, он был зачислен в академию. Способности Николай Михайловича Пржевальского и здесь выдвинули его на первое место среди всех обучающихся. В мае 1863 года он успешно окончил академию на год раньше положенного срока.

Находясь в армии, "будучи в академии генерального штаба, Николай Михайлович много читал географической литературы и занимался охотой, готовя себя к путешествиям в далекие страны. Пробуя свои исследовательские силы, он написал «Военно-статистическое обозрение Приамурского края». На этот труд обратили внимание члены географического общества и трое из них В. П. Безобразоз (академик), А. Г. Баркман и А. О. Щтакельберг внесли предложение об избрании Пржевальского членом общества. 5 февраля 1864 года Николай Михайлович большинством голосов был избран действительным членом Географического общества. Для будущего путешественника это событие сыграло огромную роль.

По ходатайству друзей по академии Н. М. Пржевальского перевели в 1864 году в Варшавское юнкерское училище, где он был назначен преподавателем истории и географии. Здесь он показал себя блестящим педагогом. Ученики его вспоминали, что уроки Н. М. Пржевальский давал великолепно, с увлечением рассказывал не только о родной стране, но и о далеких странах, был душой учащихся и вскоре стал всеобщим любимцем. На его лекции приходили юнкера из других классов, чем вызывали раздражение некоторых завистливых преподавателей.

Работа в Варшаве для Н. М. Пржевальского имела большое значение. Здесь он мог полностью отдаться чтению научной литературы, беседовать с учеными.

Безграничная любовь к. природе, ее красоты постоянно манили к себе. Николай Михайлович постоянно думал о путешествии, но нелегко было молодому офицеру добиться права на странствования в далекие неведомые края Азии. В этом ему помог помощник начальника штаба Варшавского военного округа генерал-майор Чернецкий и этим самым оказал огромную услугу науке. 17 ноября 1866 года был издан приказ о причислении Николая Михайловича к генеральному штабу с назначением для занятий в Восточно-Сибирском военном округе. Н. М. Пржевальский был в восторге. Перед ним открывались необозримые просторы для научной деятельности, хотя ученики и товарищи крайне сожалели, что их. покидает преподаватель с большим кругозором знаний.

1867—1869 гг.

Долгожданный час настал. Мечта о путешествиях превращалась в действительность. В половине января 1867 года Н. М. Пржевальский выехал из Варшавы в Петербург, чтобы получить соответствующие инструкции в географическом обществе. Здесь он встретил сочувственное отношение со стороны председателя отделения физической географии П. П. Семенова, который набросал ему программу путешествия и написал рекомендательные письма Западносибирскому губернатору генералу Корсакову и Начальнику штаба сибирских войск генералу Кукелю, который был в то время председателем сибирского отдела географического общества. Отдел и воинский штаб тепло приняли молодого офицера Пржевальского, и содействовал ему материально в снаряжении экспедиции в Уссурийский край. «Дорог и понятен для каждого человека тот день, в который осуществляются его заветные стремления, когда после долгих препятствий он видит, наконец, достижение цели, давно желанной» — писал Николай Михайлович в первой странице дневника начавшегося путешествия.

Двадцать шестого мая 1867 года имея при себе двух спутников шестнадцатилетнего Ягунова, как препаратора и казака Николаева Н. М. Пржевальский покинул Иркутск и вышел в путь через Забайкалье к Амуру.

Уссурийский казак

Путь до Благовещенска занял около месяца. 20 июня Н. М. Пржевальский познакомился с этим молодым русским городом, имевшим в то время население всего 3500 человек.

«В городе нет ни гостиницы, ни даже постоянного двора, писал Николай Михайлович, так что проезжающий, не имеющий знакомых, поставлен в самое затруднительное положение, не зная где остановиться и как продовольствоваться» (Н. М. Пржевальский. Путешествие в Уссурийском крае, изд. 1947 г., стр. 31).

Это весьма знаменательная характеристика для сравнения Благовещенска с тем, каким он теперь есть.

Из Благовещенска Николай Михайлович отправился на шхуне “ Алеут “ по Амуру. Красота окружающей природы буквально захватывает путешественника. Многие часы Пржевальский смотрел с палубы на лиственные леса, покрывающие невысокие горы Малого Хингана. В дневник записываются картины одна лучше другой. Через шесть дней экспедиция прибыла в Хабаровск, тогда назывался просто Хабаровка.

шхуна “ Алеут “ у острова Аскольд

Подготовившись к дальнейшему путешествию конным транспортом, H. М. Пржевальский приступил к изучению и картографированию Уссурийского края, оз. Ханко и берегов Японского моря.

Исследуя бассейн р. Уссури, Николай Михайлович занимался изучением быта казаков переселенных сюда из Забайкалья. По свидетельству Пржевальского, положение последних было крайне тяжелом. Не приспособленные к местным климатическим условиям, многие казачьи семьи не могли выращивать пшеницу, рож и др. Поэтому. голодали из года в год. Урожаи часто гибли на корню от непомерного, выпадения дождей или посевы затоплялись во время наводнений. Среди населения свирепствовал тиф и другие эпидемические болезни. Царское правительство совершенно не обращало внимание на бедственное положение первых поселенцев края или совершенно не знало о их страданиях.

Чувство безысходности, беспрерывная борьба с нуждой, голодом и болезнями сказывалось на моральном состоянии казачества, среди населения процветала апатия ко всему окружающему и даже к труду.

«Не увидите вы здесь, писал Н. М. Пржевальский, — красивого великорусского мужика с его окладистой бородой, или" молодого краснощекого парня. Нет! Сами дети казаков, живой тип своих отцов, какие-то вялые, неигривые. Ни разу не слыхал я на Уссурии русской песни, которая так часто звучит на берегах Волги.

Вообще все, что вы видите на Уссури, — казаков, и их быт, — все действует крайне неприятно, в особенности на свежего человека.

Везде встречаешь грязь, голод, нищету, так что невольно болеет сердце при виде всех явлений». (Н. М. Пржевальский. Путешествие в уссурийском крае изд. 1947 года. стр. 45).

Н. М. Пржевальский с присущей ему прямотой не побоялся написать гневные.строки в адрес царского правительства в защиту обездоленного казачества. Это вызвало замешательство в среде сибирских чиновников, которые несли прямую ответственность за положение переселенцев и они выступили с клеветнической статьей против Николая Михайловича, который якобы сообщил неверные сведения. Однако Н. М. Пржевальский доказал свою правоту.

Николаю Михайловичу одному из первых удалось побывать на берегах озера Ханко и показать красоту и богатство этого бассейна.

озеро Ханко

«По целым неделям сряду не зал я иного крова, кроме широкого - полога неба, иной обстановки, кроме свежей зелени и цветов, иных звуков, кроме пения птиц, оживляющих собою луга, болота и леса. Это была чудная, обаятельная жизнь, полная свободы и наслаждений!» — писал Н. М. Пржевальский о своих впечатлениях во "время пребывания на берегах Ханко.

Николай Михайлович был первым человеком, который познакомил народы нашей страны с чудесной природой бассейнов рек Амура и Уссури, где одинаково соседствуют растения севера и юга, где можно увидеть животных холодных областей Сибири и жарких стран.

Около двух лет продолжалось путешествие И. М. Пржевальского по Уссурийскому краю. За этот период он прошел около 2000 километров, собрал около 300 видов растений, более чем 2000 экземпляров, около 100 видов семян различных трав, нашел 36 видов птиц новых для Уссури и озера Ханка в числе 310 чучел, собрал большую коллекцию насекомых и пауков, систематически вел метеорологические наблюдения, собрал большой этнографический материал, подробно изучил пути ведущие в Манчжурию и Корею, к берегам Тихого океана.

По окончании путешествия Н. М. Пржевальский все свои наблюдения изложил в книге «Путешествие в Уссурийском крае», в которой он ясно и просто дал характеристику посещенных им мест. Книга получилась увлекательной и доступной для всех кто умел читать, она вызвала большой интерес среди ученого мира и послужила ключей для открытия возможностей к дальнейшим путешествиям в Центральной Азии. Труд путешественника был удостоен серебряной медали Русского географического общества. Экзамен на путешественника был успешно сдан. Теперь открывались новые горизонты неведомых стран.

1870—1873 гг.

Двухлетнее путешествие по Уссурийскому краю явилось, как мы говорили, экзаменом для Николая Михайловича, оно приучило его обдумывать свои действия, просчитывать каждый шаг.

Таким образом, в Петербург он приехал человеком зрелым и требовательным к себе. Ему были чужды порывы к блеску и славе, даже тогда когда он имел на это возможности. Все его помыслы были о славе отечества и науки.

Закончив обработку материалов и издание книги Н. М. Пржевальский обратился в Совет Географического Общества с просьбой добиться в органах, власти для него разрешения на путешествие в Северные окраины Китая, к верхнему течению реки Хуан-Хэ в земли Ордосов и к озеру Куку-Hop. Места эти были совершенно неисследованные.

Предложение Николая Михайловича встретило поддержку со стороны вице-председателя Географического общества Ф. П. Литке и одобрено военным Министерством и Министерством иностранных дел.

Фёдор Павлович Литке

Совместно с П. П. Семеновым Тян-Шанским Н. М. Пржевальский выработал план предстоящего путешествия в Гань-Су, Ордос и Амдосское нагорье, где не ступала еще нога европейца.

Началась подготовка, с снаряжению экспедиции. Пока шла переписка, с различными Министерствами об ассигновании средств на экспедицию. Н. М. Пржевальский подыскивал себе спутников. Это, пожалуй, был самый тяжелый вопросу, так как для столь трудного путешествия, нужно было подобрать таких людей, которые могли бы перенесли все тяготы страннической жизни и были бы беспредельно преданы интересам экспедиции. В таких трудных походах один малодушный человек мог погубить весь отряд. Наконец нужные люди были найдены. В первое путешествие кроме Н. М. Пржевальского пошли молодой офицер Пыльцов и бурято-монгольский казак Д. Иринчинов.

Дондок Иринчинов

Экспедиция отправилась в Центральную Азию на три года имея при себе совершенно недостаточное количество денег и снаряжения. Заметим, что на первое путешествие правительство отпустило всего лишь 6000 рублей.

17 ноября 1870 года караван из семи верблюдов и нескольких лошадей под предводительством Н. М. Пржевальского пересек русскую границу в районе г. Кяхты и углубился в пустыню Гоби.

караван Н.М. Пржевальского

Неприветливо встретила безбрежная и суровая пустыня маленькую группу смельчаков, шедших добывать славу отечеству и науке. На протяжении многих километров путешественники не встретили ни деревьев, ни кустарников и даже травы. Тридцатиградусные морозы довершали печальный вид этих мест.

В записке географическому обществу от 14 января 1871 года Н. М. Пржевальский писал: «Вообще Гоби своим однообразием производит на путешественника тяжелое, подавляющее впечатление. По целым неделям сряду перед его глазами являются одни и те же образы — это неоглядные равнины, отливающиеся желтым цветом высохшей травы, то черноватые изборожденные скалы, то пологие холмы, на вершине которых иногда рисуется силуэт быстроногого джейрана. Мирно шагают тяжело навьюченные верблюды, идут десятки, сотни верст, но степь не изменяет своего характера, а остается по прежнему угрюмой и неприветливой».

Почти на тысячу километров от Улан-Батора до г. Калгона тянется такая однообразная и почти "бесплодная степь. Лишь кое-где в более низких местах встречаются заросли чия блестящего, да чахлой полыни и тонкого поташника. Не богат и животный мир Гоби. Из млекопитающих характерны: пищуха и джейраны. Первые колониями поселяются на холмах в норах, а вторые небольшими стадами обитают в тех местах, где больше корма. Н. М. Пржевальский наблюдал даже и такие случаи, когда им навстречу выходили стада джейранов (вид антилопы) до тысячи голов. Ограничен и мир пернатых Гоби. В основном здесь встречаются: вороны, пустынники и монгольские жаворонки. Николай Михайлович рассказывал, что гобийские вороны невероятно нахальны, не боясь людей, набрасываются на верблюдов и острыми клювами делают раны на горбах. А был даже и такой случай, когда вороны напали на вьючного верблюда, разорвали мешок и перетаскали сухари. Только когда было выяснено, почему они стаями вьются над последним верблюдом, пришлось пустить в ход оружие.

Первый китайский город, который посетил Николай Михайлович это был Калган от монгольского слова «Халга», то есть застава. Через него проходит Великая Китайская стена. Отсюда до Пекина 224 километра. В то время в Калгане в основном жило купечество, занимавшееся торговлей и перевозкой чая в Улан-Батор и Кяхту. В городе жили несколько русских купцов, у которых остановились на пять дней путешественники. Затем экспедиция направилась в Пекин.

Путь от Калгана до Пекина совершенно не тот, что был пройден. Здесь климат мягче, непрерывно снижается высоту над уровнем моря. Если Калган стоит на высоте 853 метра, то Пекин имеет лишь 36,6. метра абсолютной высоты. Села располагаются ближе друг к другу, встречается больше садов, тщательно обработанные поля, множество различных зимующих птиц.

Вот и Пекин столица Востока и привлекательность её своеобразна по-восточному. Своеобразны здесь жилые дома, торговые палатки, храмы и конечно, самой красивой частью города в Пекине является богдыханский дворец и прилегающие к нему другие дворцы и парки.

Но Николаю Михайловичу не было времени специально осматривать достопримечательности города он лишь попутно знакомился с ним. Главной задачей Н. М. Пржевальского в Пекине были хлопоты о паспортах для дальнейшего путешествия в Ордос и Тибет.

Много было на пути трудностей перед выездом из Пекина: и недостаток средств, и трудность приобретения серебра, и отказ проводников-китайцев идти вместе с Пржевальским в страну Ордосов и многое другое, но упорство Николая Михайловича побеждало все. И вот 9 марта 1871 года экспедиция вышла из Пекина и взяла направление к озеру Далай-Нор. Здесь были проведены интересные наблюдения за весенним перелетом птиц, за климатическими явлениями и рельефом местности. Потом Н. М. Пржевальский направился прямо на запад к изгибу реки Хуан-Хэ, то есть в Ордос.

Большая часть территории Ордоса занята пустыней Ала-Шань, где проходил маршрут Н. М. Пржевальского. Из всей этой пустыни особенно не приветливы и безжизненны пески Кузупчи. Знойная жара, скудная растительность придавали этим местам печальный и унылый вид.

«Раскаленная почва пустыни дышит жаром, как из печи, — писал Николай Михайлович. — Становится очень тяжело: голова болит и кружится, пот ручьем льет с лица и со всего тела, чувствуешь полное расслабление и сильную усталость. Животные страдают не менее нас. Верблюды идут, разинув рты и облиты потом, словно водой; даже наш неутомимый Фауст бредет шагом, понурив голову и опустив хвост. Казаки, которые обыкновенно поют песни, теперь смолкли, и весь караван тащится молча, шаг за шагом, словцо не решаясь передавать друг другу и без того тяжелые впечатления» (Н. М. Пржевальский. Монголия и страна тангутов, изд. 1946 г., стр.. 144).

Двигаясь в направлении к озеру Куку-Нор в 1871 году, Н. М. Пржевальский не достиг его берегов. Главным препятствием этому, служило отсутствие материальных средств и паспортов на дальнейшее следование к Кук- Нору. В силу необходимости пришлось возвращаться снова в Пекин. Однако, задача поставленная перед экспедицией по исследованию Ордоса была выполнена блестяще. Для науки были собраны замечательные коллекции по зоологии и ботанике, проведены метеорологические наблюдения, собран подлинный материал о быте местного на- поселения Южной Монголии, основаны -многие астрономические пункты и многое другое.

«Первый акт экспедиции был окончен.— Писал Н. М. Пржевальский. — Результаты путешествия, копившиеся понемногу, теперь обрисовывались яснее. Мы могли с чистой совестью сказать, что выполнили свою первую задачу, — и этот успех еще более разжигал страстное желание пуститься вновь в глубь Азии к далеким берегам озера Kyкy-Нор» (Н. М. Пржевальский. Монголия и страна Тангутов, издание 1946 г., стр. 176).

Дальнейшая цель Николая Михайловича состояла в том, чтобы при любых обстоятельствах проникнуть далее к заветному Тибету, где еще не был ни один европейский исследователь. Это удалось осуществить в 1872—1873 гг. ценой невероятных трудностей политического и экономического характера. Достаточно будет сказать, что когда Н. М. Пржевальский покинул г. Калган уходя к Кукунору в его распоряжении было всего лишь 87 лап денег, то есть 43 рубля 50 копеек, при условии, конечно, запасенного оружия и боеприпасов.

Нищенские средства порой ставили экспедицию в безысходный тупик, как это случилось в Ала-Шане в городе Дынь-Юань-Инь. Только прозорливая находчивость Н. М. Пржевальского выводила экспедицию из труднейших положений.

Почти четыре, месяца продолжался путь от Динь- Юань-Ниня до Куку-Нора. Вконец уставшие члены экспедиции, при переходе многочисленных хребтов, они добрались до заветной цели озера Куку-Нор.

як на берегу оз. Куку-Нор

«Мечта моей жизни исполнилась. — писал Николай Михайлович. — Заветная цель экспедиции была достигнута. То о чем недавно еще только мечталось, теперь превратилось уже в осуществленный факт.

Правда, такой успех был куплен ценой многих тяжких испытаний, но теперь все "пережитые невзгоды - был и забыты, и в полном восторге стояли мы, с товарищем на берегу великого озера, любуясь на его чудные тёмно-голубые волны...» Н. М, Пржевальский. Монголия и страна тангутов. Издание 1946 г., стр. 220).

После четырнадцатидневного исследования оз. Куку-Нора экспедиция направилась в грозный Тибет. Неисчислимые страдания пережили смельчаки по пути в Тибет. Суровые климатические условия, связанные с большой высотой местности сказывались на каждом шагу. Приходилось целыми неделями пробираться среди нагромождения горных хребтов лишенных растительности. Но удивительно то, как отмечает Н. М. Пржевальский, даже в каменистой, и, казалось бы, безжизненной пустыне, путешественники были, поражены обилием диких животных. Здесь были стада диких яков, белогрудых арчали, антилопы оронго и ада, стай волков и корсаков. К концу января 1873 г. экспедиция достигла хребта Баян-Хара-ула в Северном Тибете, подножье которого лежит на высоте 4544 метра над уровнем моря и подошла к берегам реки Ян-Цзы-зян (Янцзы). Это был уже конечный пункт экспедиции. На дальнейшее продвижение в Тибет не было ни средств, ни сил. Люди и животные были крайне переутомлены. Было принято решение о возвращении на родину из глубины Внутренней Азии.

Обратный путь шел через - Куку-Нор, Гань-Су и знакомый Ала-шань, а там снова Гоби и наконец Кяхта — родная земля.

В последней странице дневника первого путешествия в г. Улан-Баторе Н. М. Пржевальский записал: «Путешествие наше окончилось! Его успех превзошел даже те надежды, которые мы имели, переступая в первый раз границу Монголии. Тогда впереди нас лежало не предугадываемое будущее, теперь же, мысленно пробегая все пережитое прошлое, все невзгоды трудного странствования, мы невольно удивлялись тому счастью, которое везде сопутствовало нам. Будучи бедны материальными средствами, мы только рядом постоянных удач обеспечивали успех своего дела. Много раз оно висело на волоске, но счастливая судьба выручала нас и дала возможность совершить посильное исследование наименее известных и наиболее недоступных стран Внутренней Азии» (Н. М. Пржевальский. Монголия и страны тангутов, изд. 1946 г., стр. 304).

Никакие трудности, встречающиеся на пути, не могли свернуть Н. М. Пржевальского с намеченной цели. Путешествие в Центральную Азию было завершено благополучно и принесло путешественнику мировую известность. За три года была изучена огромная территория Гоби, Ордоса, пустыня Ала-Шань, оз. Куку-Hop, северный Тибет.

Научные результаты экспедиции были неоценимы. Из 12 тысяч километров пройденного пути почти 6 тысяч километров Николай Михайлович снял глазомерной буссолью. На карту атласа были нанесены дотоле неведомые хребты, реки, пустыни, определены абсолютные высоты Тибетского нагорья, магнитное склонение, горизонтальное напряжение земного магнетизма, добыто 8200 экземпляров птиц, животных, растений, собраны интересные сведения этнографического характера.

Имея ничтожные средства, экспедиция Н. М. Пржевальского - достигла таких результатов, - которых никто не ожидал.

По возвращению в Петербург Николай Михайлович приступил к описанию первого Центрально-Азиатского путешествия и вскоре опубликовал книгу «Монголия и страны тангутов» в ней он блестяще показал не только природу Центральной Азии, но и свой писательский талант. Книга вызвала живой интерес в России и за рубежом. ""

1876—1877 гг.

Во втором путешествии, которое было начато 24 августа 1876 года Н. М. Пржевальский охватил исследованием Восточный Тянь-Шань, район озера Лоб-Нор и Джунгарию.

Надо прямо оговориться, что намеренный район к исследованию до путешествия Н. М. Пржевальского был известен лишь по китайским источникам согласно карте Клапрота, который составил ее по китайским картографическим материалам, добытыми еще во времена императора Киен-Лунга, по данным синологов, которые кропотливо изучали древнейшие данные миссионеров, не дававших точных характеристик. Не только Тарим, но и оз. Лоб-Нор показывались в совершенно неправильной трактовке.

«Вообще, по выражению барона А. Е. Тизенгаузена «Карта Восточного Туркестана того времени (до путешествия Пржевальского) по точности своей можно уподобить картам Европы, составленным древними географами Греции и Рима» (А. Зеленин. Путешествия Н. М. Пржевальского. Всемирный путешественник т. 2, 1900 г., стр. 362).

После путешествия Н. М. Пржевальского в 1876— 1877 гг. Карта Восточного Туркестана коренным образом изменилась. Хотя его данные и вызвали возражения, но впоследствии он был абсолютно прав в своих доводах: Давно утвердившиеся в науке заблуждения в отношении (бассейнов реки Тарим и оз. Лоб-Нор были опровергнуты силой авторитета гениального путешественника Н. М. Пржевальского. Даже такой ученый, как глава Берлинского общества землеведения Рихтгофен, который считал недопустимым географические открытия на территории Китая был в последствии согласен с доводами Н. М. Пржевальского. Правда, для полного доказательства координат оз. Лоб-Нор Николай Михайлович в 1885 году вновь посетил Лоб-Нор и окончательно рассеял сомнения в отношении его расположения.

Первоначальной целью второго путешествия было изучение Лоб-Нора и Тибета, посещение Лхасы и берегов Брамапутры. Но сложилась такая обстановка, которая помешала осуществлению этого плана. Прежде всего, в 1877 году началась русско-турецкая война и Н. М. Пржевальский ждал вызова в действующую армию, а с другой стороны осложнялись взаимоотношения с Восточным Туркестаном. Правитель этой части Китая Якуб-Бек всячески тормозил продвижению экспедиции и не разрешал вступать в соприкосновение с местным населением. Кроме того будучи в Джунгарии, Н. М. Пржевальский тяжело заболел. В связи с этим обстоятельством было принято решение о прекращении путешествия.

Уходя из Центральной Азии, Н. М. Пржевальский надеялся, что вскоре он опять увидит эти дикие просторы «Прощай же моя счастливая жизнь; писал он, но прощай ненадолго! Пройдет год, уладятся недоразумения с Китаем, поправится мое здоровье, и тогда я снова возьму страннический посох и снова направлюсь в азиатские пустыни»... (Н. М. Пржевальский. От Кульджи за Тянь-Шань и Лоб-Нор. Географиз. 1947 г., стр. 128).

Хотя второе путешествие Н. М. Пржевальского в Центральную Азию было непродолжительным и не завершенным, но для науки оно принесло много ценного материала. К важнейшим достижениям Лобнорской экспедиции можно отнести: открытие и описание оз. Лоб-Нора, открытие громадной горной системы Алтын-Таг, сбор ценных зоологических материалов диких животных, среди них ценнейшими экспонатами являются шкуры диких верблюдов и дикой лошади, получившей в последствии названия лошади Н. М. Пржевальского.

Маршрутные съемки бассейна Тарима, Озера Лоб-Нор и хребта Алтын-Таг, определение их координат, метеорологические наблюдения бассейна Тарима и восточной части Кашгарии, замечательные этнографические наблюдения над Лобнорцами (каракурчинцами) и таримцами.

Н. М. Пржевальский благодаря своим наблюдениям доказал, что река Яркенд-Дарья на протяжении 750 километров пригодна для судоходства. Это в последствии сыграло громадное значение для хозяйственного и культурного развития всего Восточного Туркестана.

С неохотой и грустью покидал Н. М. Пржевальский просторы Азии, которые он полюбил всей душой и навсегда. Но так было суждено.

1879—1880 гг.

Несмотря ни на какие трудности, которые приходилось переживать Николаю Михайловичу в предыдущих двух путешествиях по Центральной Азии, ему хотелось вновь устремиться в малоизвестные суровые края Тибетского нагорья, и день этот настал. 2 февраля 1879 года в сопровождении Ф. Эклона и В. Роборовского Пржевальский покинул Петербург.

Исходным пунктом третьего путешествия по Центральной Азии был избран пограничный пункт Зайсан, где хранилось экспедиционное оборудование после прекращения второго путешествия. Сюда экспедиция прибыла 9 марта. На окончательное приготовление к путешествию было затрачено три недели. Особое внимание было уделено запасам продовольствия, одежды и вооружения. На этот раз состав экспедиции состоял из 13 человек: двух офицеров, препаратора, переводчика и восьми казаков.

«И так, мне опять пришлось идти вглубь азиатских пустынь! Опять передо мною раскрывался совершенно иной мир, ни в чем не похожий на нашу Европу! Да, природа Центральной Азии действительно иная! Оригинальная и дикая, она почти везде является враждебною для цивилизованной жизни. Но кочевник свободно обитает в этих места и не страшится пустыни; наоборот — она его кормилица и защитница» (Н. М. Пржевальский. Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки, изд. СПБ, 1883 -г., стр. 10).

Путь в Тибет Н. М. Пржевальский наметил мимо озера Улунгур, через город Булун-Тохой и вверх по реке Урунгу, а отсюда прямо на город Бар-Куль и Хами. В большинстве этот край между Тянь-Шанем и Алтаем был совершенно не исследован.

Пространство между Монгольским Алтаем и Восточным Тянь-Шанем имеет общее название Джунгария. Пржевальский один из первых дал подробное описание природы этой пустынной страны.

«Бедна растительность пустыни, писал Пржевальский, — еще беднее ее животная жизнь. Даже весною, пройдя, здесь целый десяток верст, только кой-где встретишь маленькую ящерицу, окрашенную как раз под цвет почвы, или непоседливого текана; иногда быстро пролетит со своим обычным криком небольшое стадо больдуруков, или плавно пронесется коршун высматривающий добычу. Мертво, тихо кругом днем и ночью. Только частые бури завывают на безграничных равнинах и еще более дополняют безотрадную картину здешних местностей...» (Н. М. Пржевальский. Из Зайсана через Хами в Тибет и на истоки Желтой реки. Изд. СПБ, 1883 г., стр. 18).

Обойдя восточную оконечность Тянь-Шаня экспедиция Н. М. Пржевальского вступила в оазис Хами, являющейся редким контрастом пройденных пустынных мест Джунгарии. Здесь видны были прекрасно обработанный поля с посевами пшеницы, ячменя, отличные плантации знаменитых хамитских арбузов и дынь. Вообще город Хами имел важное стратегическое и экономическое значение во всем Западном Китае. Через него проходил главный торговый путь из юго-восточного Китая в Восточный - Туркестан и обратно.

Еще за несколько дней до прихода экспедиции в Хами к Н. М. Пржевальскому прибыл доверенный офицер с приглашением от губернатора посетить высокого сановника, называвшегося Чин-Цаем.

Прием был радушным и теплым. Сам губернатор прибыл на бивуак экспедиции, который был разбит в полутора километрах от города и пригласил Николая Михайловича, Ф. Эклона и В. Роборовского на обед в загородную дачу. На парадный обед были приглашены высшие местные офицеры и чиновники. Во время церемонии офицеры младших чинов прислуживали и подавали кушанья. Обед состоял из шестидесяти блюд в китайском вкусе. Среди них Николай Михайлович называет такие тонкости китайской кухни, как: морская капуста, трепанги, гнезда ласточки саланганы, плавники акулы, креветы и т. п. Обед закончился игрой в хуа-цюань (в четь и не четь), распространенной во всем Китае.

После пятидневного отдыха и подготовки каравана к дальнейшему походу экспедиция выступила из оазиса Хами через Хамийскую песчано-галечную пустыню на юг к городу Сачжеу, который расположен у подножья величественного хребта Тянь-Шань уже в Тибете — заветной цели путешественников.

Невообразимо был труден путь по хамийской пустыне в летние жаркие дни, где оголенная почва нагревалась до +62,5 градуса. Вот блестящая характеристика, данная Н. М. Пржевальским этому краю.

«На третьем и четвертом переходах от Хами, пустыня явилась нам во всей своей ужасающей дикости. Местность здесь представляет слегка волнистую равнину, по которой там и сям разбросаны лесовые обрывы в форме стен, иногда столов или башень; почва же. покрыта галькою и гравием. Растительности нет вовсе. Животных так же нет никаких; даже ни ящериц, ни насекомых. По дороге беспрестанно валяются кости лошадей, мулов и верблюдов. Над раскаленною днем почвою висит мутная, словно дым, наполненная атмосфера; ветерок не колышет воздуха и не дает прохлады. Только часто пробегают горячие вихри и далеко уносят крутящиеся столбы соленой пыли. Впереди и по сторонам путника играет обманчивый мираж. Если же этого явления не видно, то и тогда сильно нагретый нижний слой воздуха волнуется и дрожит, беспрестанно изменяя очертания отдельных предметов» (там же, стр. 86). Какое нужно мужество и сколько сил, чтобы месяцами странствовать по таким диким местам!

Но вот местность немного изменяется, глаза примечают отдельные кустики саксаула, тамариска и даже тростника, а в дали видна зелень травы и садов — это оазис Санчжеу. Один из живописных уголков всей Центральной Азии. Здесь много яблок, груш, всяких овощей, великолепные поля, орошаемые водами реки Дан-Хэ, берущей начало из озера Кара-Нур в Тянь-Шане.

Много пришлось пережить неприятностей в Сачжеу Н. М. Пржевальскому и его спутникам. Местные чиновники под всяческими предлогами не хотели пустить экспедицию в горы Ала-Шаня: то запугивая разбойниками-тангутами, то трудностью перехода через горы или отсутствием разрешения на посещение Тибета. Смысл всех этих выходок состоял в том, чтобы экспедицию не пустить в Лхасу.

Закупив продовольствие и необходимые припасы, экспедиция 3 июля покинула негостеприимный Сачжеу и вступила в пределы высоких гор Тянь-Шаня, держа путь через хребты Гумбольдта и Риттера в Цайдам, а там Заветную Лxacy.

Невероятные усилия нужно было приложить, чтобы пройти и исследовать скалистые высочайшие горы Тянь-Шаня, доходящие до 6000 метров абсолютной высоты. Но тог кто посвятил себя делу науки он не боится трудностей. Таким и был Николай Михайлович Пржевальский в суровом Тибете. Его трудный переход от Тянь-Шаня до хребта Тан-ла преобразили карту этой страны.

Конечной целью экспедиции в Тибете являлось посещение столицы буддизма Лхасы, куда из Индии стремились пробраться в то время англичане. Ни один европеец не посещал этого города. Пржевальский хотел первым увидеть его и рассказать о нем народам Европы. Однако и Пржевальскому не удалось глазами увидеть столицу буддистов.

дворец Далай-ламы (современный)

Изучив в подробности природу восточного Цайдама Н. М. Пржевальский пересек высочайшую горную Страну Куэнь-Лунь и спустился к истокам голубой реки(Ян-цзы-цзян). Николай Михайлович с глубоким знанием дела охарактеризовал природу и животную жизнь этого края, собрал ценные сведения о климате и жизни кочевых тибетцев-ёграях.

До Лхасы оставалось уже недалеко. Самым трудным препятствием на пути стоял грандиозный хребет Танг-Ла, высота которого достигает 5500—6300 метров. : Но и это препятствие было пройдено. 19 ноября 1879 года экспедиция поднялась на гребень перевала.

«На перевале мы сделали залп из берданок и трижды прокричали «Ура»,—писал Н. М. Пржевальский.— Звуки эти впервые разбудили здесь эхо пустынных гор. Действительно, нам можно было радоваться своему успеху! Семь с лишком месяцев минуло с тех пор, как мы вышли из Зайсана, и за все это время не имели сряду нескольких отрадных дней. Против нас постоянно были— то безводная пустыня с ее невыносимыми жарами, то гигантские горы, то морозы и бури, то, наконец, вражда людская. Мы удачно побороли всё это» (Там же стр. 241).

Однако Лхасу Пржевальскому посетить так и не удалось. Дело в том, что еще задолго до прихода экспедиции в Тибет, разнесся слух, что Н. М. Пржевальский якобы идет в Лхасу, чтобы похитить первосвященника (живого бога) буддистов Далай-Ламу.

Далай-лама XIII (Нгаванг Лобсанг Тхултэн Гьяцо)

Этому слуху все - охотно поверили что возбудило весь народ Лхасы до крайности. В столице Далай-Ламы стар и мал кричали: «Русские идут сюда затем, чтобы уничтожить нашу веру; мы их ни за что не пустим; пусть они сначала перебьют всех нас, а затем войдут в наш город», Еще летом всюду - были расставлены на проходах и перевалах военные,пикеты. Стояло солидное количество солдат и у горы Бумза куда дошел со своим караваном Н. М. Пржевальский.

тибетский воин

Все переговоры и просьбы о разрешении посетить Лхасу ни к чему не привели и Николай Михайлович принял решение о возвращении экспедиции из Тибета. Печально было уходить от порога заветной цели. Ведь четвертый раз Н. М. Пржевальский не мог достичь Лxaсы. Но идти наперекор фанатизму целого народа было, невозможно.

Возвратившись в Цайдам Н. М. Пржевальский взял направление к берегам озера Куку-Hop, а затем к берегам Хуан-Хэ. Исследованиями Хуан-Хэ Николай Михайлович доказал, что эта река не раз меняла свое русло за последние 1000 лет.

От верховьев желтой реки экспедиция через пустыню Алашань вступила в Гоби и к концу 1880 года прибыла в Кяхту.

Путешествие окончено. Было пройдено за два года около восьми тысяч километров пути. Н. М. Пржевальский охватил исследованием - Джунгарию, Восточный Тянь-Шань, Тибет, Куку-нор. Страну Амдо (верховья реки Хуан-Хэ), Алашань и Монголию. Почти весь этот путь был снят за карту, причем астрономические и гипсометрические пункты определялись самим Н. М. Пржевальским кроме того в этом путешествии Николай Михайлович собрал много тысяч новых растений, животных, насекомых, пресмыкающихся, птиц, собрал богатейшие и первые данные о климате огромного пространства Центральной Азии.

Такой огромный путь по неизвестным местам был нелегким. Только сильной натуры человек, как Н. М. Пржевальский мог преодолеть знойные пустыни Джунгарии и Ала-Шаня, заоблачные высоты Тибета и беспросветные туманы Цайдама. Не только природа становилась препятствием на пути смельчаков, но и люди. Не раз племена Ёграев и Тангутов нападали на кучку русских людей, затерявшихся в просторах Центральной Азии и не раз приходилось глядеть смерти в лицо, отстаивать не только интересы науки, но и свою жизнь.

Третье путешествие Н. М. Пржевальского было триумфом смелости и выносливости, разума и колоссальных научных достижений. Весь прогрессивный мир с. великим интересом следил за подвигами нашего замечательного соотечественника.

Опубликованная книга результатов третьего путешествия «От Зайеана - через Хами в Тибет» произвела поразительное впечатление на миллионы людей Запада и Востока. Известность и слава Н. М. Пржевальского были признаны всем миром. Многие научные общества избрали Пржевальского своим действительным членом, и присудили медали. Но выдающемуся путешественнику было чуждо успокоение, и он намечал новые варианты исследований Центральной Азии.

1883—1885 гг.

Еще в ходе третьего путешествия по ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ Н. М. Пржевальский писал: «Грустное, тоскливое чувство всегда овладевает мною, лишь только пройдут первые порывы радости по возвращении на родину. И чем далее бежит время среди обыденной жизни, тем более и более растет эта тоска, словно в далеких пустынях Азии покинуто что-либо незабвенное, дорогое, чего не найти в Европе». Николай Михайлович весь до конца отдался Азии, он беспредельно полюбил ее природу, сё дикие просторы. И он уже не мог быть, долго в разлуке с ней, сознавая, что в её просторах еще много неизведанного, не открытого, не изученного.

Только что закончив обработку наблюдений третьего путешествия Н. М. Пржевальского уже собирался в четвертое или второе тибетское путешествие, которое было начато 2 ноября 1883 года и продолжалось до 10 ноября 1885 года. За это время экспедиция прошла на верблюдах и лошадях громадный путь в 7815 километров. Выйдя из Кяхты, Пржевальский проторенной и хорошо известной ему дорогой прошел через Монголию к озеру Кук-Нору, откуда сделал большой кольцевой маршрут к истокам Желтой реки и к Янцзы. Далее он пересек Цайдам и Алтын-таг, вышел к Лоб-нору, прошел вдоль Алтын-Тага, делал меридиональное пересечение пустыни Такла-Макан к через Тянь-Шань вышел в Иссык-Кульскую котловину к г. Каракол (ныне Пржевальск).

г. Пржевальск

Основная цель этого путешествия заключалась в исследовании истоков Желтой Реки, Алтын-тага и Кашгарии (Восточного Туркестана). Поставленная задача была выполнена блестяще. Но это далось трудом великих испытаний. Не раз жизнь путешественника стояла на краю пропасти. Взять хотя бы такой пример, когда на кучку русских людей в 14 человек затерявшихся в дебрях Тибета в районе открытого экспедицией озера Джарин-Нур напали тангуты численностью более трех сот человек, или же нападение огромной шайки ёграев у перевала Тан-Ла. Однако мужество и стойкость участников экспедиции и лично Николая Михайловича заставили разбойников прекратить атаки.

Исследовав озера Орин-Нур (Русское) и Джарин-Нур экспедиции, которые питают начало великой китайской реки Хуан-Хэ (Желтой реки) экспедиция перевалила громадный хребет Баян-Хара-ула и подошла к берегам Янцзы, а затем прежним путем возвратилась в Цайдам и взяла направление по ЦайДаму к Алтын-Тагу. Здесь Николай Михайлович открыл ряд хребтов, не обозначенных ранее на картах. Некоторые хребты были названы русскими именами как, например: хр. Русский, хр. Московский, гора шапка Мономаха и др.

Обогнув с юга пустыню Такла-Макан и дойдя до оазиса Хотан, экспедиция Пржевальского углубилась в западную часть пустыни и пересекла ее на всем протяжении до оазиса Ак-Су.

Каких стоило трудов покрыть огромное расстояние от Кяхты через всю Гоби к озеру Куку-Hop, Северный Тибет, Цайдам, пустыню Такла-Макан и Тянь-Шань на вьючном транспорте! Десятки хребтов с заоблачными высотами пришлось пересекать там, где не ступала нога человека. Поэтому в истории путешествий трудно привести в сравнение какое-либо путешествие, как переход экспедиции Н. М. Пржевальского по бесплодной Гоби, через болота Цайдама и знойную пустыню Такла-Макан.

До экспедиции Николая Михайловича мир очень мало знал о существовании хребта Бурхан-Буда,о болотах Цайдама, где почти круглый год стоят беспросветные туманы, пронизывающие одежду насквозь, о хребте Алтын-Таг с вершинами более семи тысяч метров, о знойной пустыне Такла-Макан и о многом другом.

В конце октября 1885 года экспедиция подошла к могучему хребту Тянь-Шаня Кок-Щаал-Тау и поднялась на перевал Бедель. Эта была земля горячо любимой Родины. В тот день вечером Н. М. Пржевальский перед экспедиционным отрядом прочитал, прощальный приказ:

«Сегодня для нас знаменательный день: мы перешли Китайскую границу и вступили на родную землю. Более двух лет минуло с тех пор, как мы начали из Кяхты свое путешествие. Мы. пускались тогда в глубь азиатской пустыни, имея с собой лишь одного союзника — отвагу; все остальное стояло против нас: и природа, и люди. Вспомните — мы ходили то по сыпучим пескам Ала-Шаня и Тарима, то по болотам Цайдама и Тибета, то по громадным горным хребтам, перевалы через которые лежат на заоблачной высоте.

«Мы жили два года как дикари, под открытым небом, в палатках или юртах и переносили то 40 градусные морозы, то еще больше жары, то ужасные бури пустыни...

«Но ни трудности дикой природы пустыни, ни препятствия со стороны враждебно настроенного населения — ничто не могло остановить нас. Мы выполнили свою задачу до конца — прошли и исследовали те местности Центральной Азии, в большей части которых еще не ступала нога европейца.

«Честь и слава Вам, товарищи! О ваших подвигах я поведаю всему свету...» (см. А. В. Зеленин стр. 315 т. II, 1900 г.).

3 (15) ноября 1885 года экспедиция подошла к городу Караколу (ныне г. Пржевальск) и была торжественно встречена каракольцами. А после двухнедельного отдыха Н. М. Пржевальский с караваном пересек хребет Кунгей Ала-Тоу и вступил в город Алма-Ату, оттуда он выехал в Петербург.

Общественность и ученые столицы восторженно встретили отважных путешественников.

За все четыре путешествия в Центральной Азии Николай Михайлович собрал огромное количество научных материалов по ботанике, зоологии, этнографии, дал первые и ценнейшие сведения о климате Гоби, Ордоса, Тибета, Цайдама, Такла-Макан, Джунгарии и Восточного Тянь-Шаня. Ботаническая коллекция растений собранная экспедицией составила 1700 видов в количестве 16 тысяч экземпляров, зоологический материал насчитывал 7555 чучел птиц, различных диких животных, пресмыкающихся и рыб.

На громадном протяжении маршрутов, экспедицией Пржевальского в Центральной Азии были сделаны определения 231 пункта абсолютных высот, 63 астрономических пунктов. Из 33288 километров пройденного пути И. М. Пржевальским была произведена съемка местности на карту около 20 тысяч километров. Это поистине громадная работа.

Весь мир был восхищен научными результатами великого путешественника. Научные o6ществa многих Европейских государств награждают Николая Михайловича своими медалями, избирают почетным членом обществ и академий наук. Петербургская Академия также проявляет к В. М. Пржевальскому и его научным заслугам исключительное внимание. В 1886 году отливает именную золотую медаль с надписью «Первому исследователю природы Центральной Азии» и награждает ею Николая Михайловича.

После четвертого путешествия имя Николая Михайловича стало популярным именем среди всех народов Европы и Азии. В лице Н. М. Пржевальского мир увидел бесстрашного путешественника и исследователя, беспредельно преданного делу науки.

Но то, что было уже сделано, Николая Михайловича не удовлетворяло. Еще работая над книгой «От Кяхты на истоки Желтой реки» он задумал совершить пятое путешествие и обязательно, исследовать Кажгарию, Лхассу, пройти к истокам реки Брамапутры.

Вскоре был разработан План нового путешествия, который получил одобрение со стороны правительства и географического Общества, исходным пунктом путешествия был избран город -Каракол (ныне Пржевальск).

Однако не суждено было осуществить задуманное. Смерть оборвала жизнь, великого путешественника.

В начале октября 1888 года Н. М. Пржевальский прибыл в гор. Пишпек (ныне Фрунзе) будучи на охоте за фазанами Николай Михайлович напился из реки. Чу воды и заразился брюшным тифом. На начавшуюся болезнь в начале он не обратил внимания и считал, что опасаться нечего.

Закончив снаряжение экспедиции 12 октября Николаи Михайлович выехал из Пишпека в Каракол куда и прибыл 24 числа. Здесь болезнь начала быстро прогрессировать и 26 октября он уже лежал в юрте с температурой 40 градусов. Только настоятельное требование спутников В. И. Роборовского, П. К. Козлова и врача И. И. Крыжановского заставило Н. М. Пржевальского переехать в военный лазарет. Между тем состояние здоровья все ухудшалось, началось сильное кровотечение носом, часто Николай Михайлович терял сознание. Ночью в половине первого 1 ноября придя в сознание, Н. М. Пржевальский увидел себя окруженным спутниками, на глазах у которых были заметны слезы, совершенно твердым голосом сказал:

—Я нисколько не боюсь, смерти и несколько, раз стоял лицом к лицу с нею.

Потом сделал завещание.

—«Похороните меня непременно на Иссык-Куле, на берегу, но чтобы не размыло водою. Надпись просто «Путешественник Пржевальский». Положите в гроб в моей экспедиционной одежде, пожалуйста, доктор, не анатомируйте меня». (Дубровин стр. 466, 1900 г.).

К 8 часам утра Николаю Михайловичу стало совсем плохо. Потом вдруг он встал во весь рост и поддерживаемый присутствующими посмотрел другом и сказал: «Ну, теперь я лягу».

Это были последние слова великого путешественника. В 9 часов утра 20 октября (1 ноября) 1888 года Н, М. Пржевальский скончался.

Согласно воли покойного тело его похоронено на высоком берегу Иссык-Куля в склепе в двух гробах: один гроб дубовый герметически заделанный воском и помещен в цинковый гроб, а потом запаян. После похорон был наглухо закрыт и склеп. Могила находится в 12 километрах от г. Пржевальска.

могила Н.М. Пржевальского

Горестное известие о кончине первого исследователя природы Центральной Азии вскоре облетело не только всю Россию, но и все Европейские страны. Мир скорбил, об утрате выдающегося ученого и путешественника.

«Смерть скосила одного из великих людей XIX века» — говорилось в некрологе о кончине Н. М. Пржевальского.

На траурном заседании Географического Общества П. П. Семенов-Тяншанский говорил:

«Не бредом больного воображения было последнее выраженное дорогим нам усопшим желание быть похороненным на берегах Иссык-Куля, идея связанная с этим желанием не только глубокая, но и вполне соответствующая русскому народному складу ума Николая Михайловича...

«В этом выражается глубокая и трогательная вера русского народного,героя не только в бессмертие его идей, но и в не оскудение русской земли таким же богатырями, как он.

«Блестящим метеором мелькнула перед нами жизнь чистая, поэтическая, могучая духом и телом и канула в вечность...

«Но оставленный ею на земле пример горячей любви к родине, забота о её славе и могуществе и огромный запас научного наследства - делают имя Николая Михайловича Пржевальского бессмертным...» (Дубровин И. Ф. Биографический очерк изд. с. пб. 1900 стр. 460).

Вскоре после смерти Н. М. Пржевальского многие ученые, военные, друзья путешественника, жители города Каракола обратились к правительству с просьбой увековечить память перво исследователя природы Центральной Азии Н. М. Пржевальского.

В связи с этим 1 марта 1889 года последовал Указ императора о переименовании города Каракол, где скончался великий путешественник, в город Пржевальск. Бараку, в котором прошли последние дни жизни Николая Михайловича, было присвоено наименование путешественника генерал-майора Н. М. Пржевальского. В этом же указе был пункт, в котором говорилось о сооружении памятника на берегу Иссык-Куля, где покоится прах Н. М. Пржевальского, на его сооружение было выделено 125 тысяч рублей серебром.

Все кто приходят поклониться праху путешественника с восхищением осматривают величественное сооружение памятника первому исследователю природы ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ. Это поистине шедевр искусства. Построен он по проекту генерала А. А. Бильдерлинга, ваяние исполнил академик И. Н. Шредер.

Памятник Н. М. Пржевальскому сделан из гранитных глыб и изображает скалу, как символ грандиозной природы Азии, которой посвятил свою жизнь Пржевальский. Высота её почти девять метров, на вершине скалы приземляющийся бронзовый орел - символ ума и смелости, размах крыльев которого равен трем метрам. Под ногами орла бронзовая карта Центральной Азии где прошли маршруты Н. М. Пржевальского. Орел как бы приземляясь, кладет оливковую ветвь на маршруты Н. М. Пржевальского — венчает славой подвиги смелого путешественника и символизирует мирные устремления Николая Михайловича в Центральной Азии. На передней стороне круглый барельеф, изображающий профильный портрет путешественника — это увеличенная копия золотой, медали, которая была отлита Петербургской Академией Наук в 1886 году в знак признания великих заслуг Н. М. Пржевальского. Передняя сторона памятника обращена на юг, т. е. в ту сторону, куда направлялся Николай Михайлович в последнем своем путешествии.

Открытие памятника состоялось в 1893 году при Стечении множества народа.

Теперь на прилежащей территории к могиле и памятнику Н. М. Пржевальскому посажен прекрасный парк на площади в 9 гектаров. Построено здание музея, открытие которого состоялось 29 апреля 1957 года. Сотни людей ежедневно приезжают познакомиться с жизнью великого путешественника Николая Михайловича Пржевальского. Тропа к его могиле не зарастет никогда, никогда.

памятник Н.М. Пржевальскому на берегу оз. Иссык-Куль

памятник Н.М. Пржевальскому в Санкт-Петербурге

музей в г. Пржевальск

медаль Н.М. Пржевальского